Я – Распутин. Алексей Вязовский

приподнимая меня. – Понимаем-с.

      Переноска завершилась благополучно, меня опустили во что-то мягкое.

      – Господа, оставьте нас. Страннику нужен покой.

      Послышались шаги, хлопнула дверь. Мне ко лбу приложили мокрое полотенце, обтерли лицо. Я чуть не застонал от удовольствия – так это было приятно, и открыл глаза.

      Я лежал в кровати в большой светлой комнате. Рядом сидела брюнетка с породистым лицом и сложной, высокой прической. Одета она было в глухое платье «под старину».

      – Очнулись, Григорий Ефимович? – женщина нежно провела ладонью по моему лицу.

      Почему Ефимович? Я же Петрович… Рука брюнетки дошла до бороды, спустилась на грудь. Бороды?!

      Я чуть не закричал, резко сел в кровати. Голова закружилась, меня качнуло. Женщина забеспокоилась:

      – Дорогой мой, не надо волноваться, будьте любезны, ложитесь обратно… – Под нажимом ее ладоней я вновь опустился в кровать, глубоко вздохнул. Тело слушалось плохо, я был словно космонавт в необмятом скафандре.

      – Сейчас скажу повару, чтобы согрел вам куриный бульон, вам всегда помогает после припадков.

      Брюнетка, шурша юбками, вышла из комнаты, а я с трудом спустил ноги на пол и оглядел комнату в поисках зеркала. Нашелся только таз с водой на табуретке, и в нем отразилось… обветренное морщинистое лицо с крупным бугристым носом, полными плотоядными губами, длинной черной бородой и глубоко сидящими глазами. Длинные волосы были разделены пробором надвое. Пробор, которого я никогда не делал… Да что со мной? Я поднял руку потрогать пробор и нащупал справа большую шишку. Почему-то открыл рот, посмотрел на ровные белые зубы. Ощупал себя руками.

      Тело не мое. Руки не мои. Я не я.

      А кто?

      Женщина сказала «Григорий Ефимович».

      И тут меня подбросило. Я что, в теле Распутина?!

      Я рухнул на кровать, завывая от ужаса, и снова провалился в темноту.

      В себя я пришел только ночью. Открыл глаза – комната на месте. Закрыл глаза.

      Если я потерял сознание в архиве и до сих пор не пришел в себя? И все вокруг – галлюцинация? Тогда надо спать и надеяться на врачей. А если нет?

      На стенке рядом с подушкой зашуршало, я снова открыл глаза и увидел таракана. Это было так реально и так неожиданно, что я шарахнулся.

      – Очнулись, Григорий Ефимович?

      Оказывается, я в комнате был не один, рядом проснулась сиделка. В полумраке ее не разглядеть, лампадка у икон дает слишком мало света… Лампадка! Я застонал и снова потерял сознание.

      Вроде бы ненадолго – все еще ночь. Или это следующая? Глюк никуда не делся, стоило мне пошевелиться, как сиделка завозилась и открыла глаза; пришлось мне замереть и изобразить спящего.

      Распутин! Юродивый сибирский крестьянин, целитель, друг царской семьи. Был застрелен в декабре 1916 года в доме князя Юсупова.

      С большим трудом я не поддался истерике. Глюк, глюк, конечно же глюк… Но внутренний голос мерзенько подначивал: ага, конечно, головой ты не ударялся, в роду подобных болезней не было, не кололся, не нюхал…

      Нюхал!!!