Медея, Мешок и Мориарти. Антон Рай

увидел «греков» и грубо обратился к ним с известной речью: кто, мол, они и что им тут надо? Одного голоса циклопа было достаточно, чтобы понять – ничего хорошего от него ждать не приходилось. Одиссей всё же нашел в себе мужество ответить: мы, мол, сбились с пути, прими нас любезно и дай нам подарок, а то ведь боги мстят тем, кто плохо обходится с гостями. Полифема эта речь только разозлила; я уже знал, что произойдет следом и не очень хотел это видеть, но и оторваться от грядущего зрелища было вне моих сил. И вот Полифем:

      Прянул, как бешеный зверь, и, огромные вытянув руки,

      Разом меж нами двоих, как щенят, подхватил и ударил

      Оземь; их череп разбился; обрызгало мозгом пещеру.

      Он же, обоих рассекши на части, из них свой ужасный

      Ужин состряпал и жадно, как лев, разъяряемый гладом,

      Съел их, ни кости, ни мяса куска, ни утроб не оставив.

      Мы, святотатного дела свидетели, руки со стоном

      К Дию отцу подымали; наш ум помутился от скорби.

      Чрево наполнив свое человеческим мясом и свежим

      Страшную пищу запив молоком, людоед беззаботно

      Между козлов и баранов на голой земле растянулся.

      Да, так всё и произошло. То, что Полифем запил съеденных человечков молоком, всегда (при чтении) казалось мне особенно удачной в своей отвратительности деталью – если бы он запил свою трапезу водой, эффект был бы не тот. Теперь я смог убедиться воочию, насколько тошнотворна мясо-молочная диета Полифема. Я ждал продолжения событий – торжество дикости Полифема должно было смениться торжеством хитрости Одиссея – но не дождался. Вокруг снова стало темно, и я услышал голос Медеи:

      – Хватит пока, – и через мгновение мы уже вышли из чудо-блиндажа на белый свет. Медея улыбалась – на этот раз без всяких «кажется». Ее явно забавлял мой ошарашенный вид – и вообще всё происходящее. Довольная Медея – довольно редкое зрелище.

      – Ну, теперь-то ты, конечно, понял, что это за место? – торжествующе спросила она.

      – Едва ли. Сначала я чуть не умер от страха, потом пытался вообразить дом, а теперь увидел нечто вроде экранизации эпизода из «Одиссеи». По-твоему, этого достаточно, чтобы всё понять?

      – По-моему, достаточно. Мозгами-то пораскинь. Как говорил один персонаж, имеющий, кстати, непосредственное отношение ко всему сейчас с тобой происходящему: «Головой надо иногда думать, а не носить ее, как украшение»23.

      – По-моему, так Шерлок Холмс говорил.

      – Конечно, он.

      – И какое же отношение «ко всему со мной происходящему» имеет Шерлок Холмс?

      – Вот и подумай.

      Я честно подумал, но ничего не придумал. К тому же думать рядом с Медеей – это всё равно что думать рядом со строгим учителем, одно присутствие которого вышибает из головы все мысли.

      – Ладно, так и быть, просвещу тебя, – смилостивилась

23

Шерлок Холмс. Артур Конан Дойль. «Этюд в багровых тонах».