Без Отечества…. Василий Панфилов

чтобы сильно… но потряхивает. Простыл, и кажется – всерьёз. Всё никак не могу согреться, хотя одет достаточно тепло. В попытках не замёрзнуть окончательно, много хожу, делаю короткие частые разминки да провожу бой с тенью, неизменно выигрывая у последней.

      Всё время поглядываем на часы и в окошки, когда же стемнеет… С наступлением сумерек все начали нетерпеливо поглядывать на Густава, но тот, хотя и тяготится вниманием, пытается балагурить и делать вид, что ничего не понимает и не замечает. Наконец, где-то через час, он выкурил трубку и выскользнул в темноту, отказавшись от моей помощи.

      – … вернусь, и в баню, – негромко говорит Олаф, просто чтобы говорить что-то.

      – Да, – вяло улыбается Ганс, пытаясь держаться бодрячком, – я тоже.

      – Угум…

      Говорим вовсе уж ни о чём, тяготясь тишиной и постоянно замолкая, вслушиваясь в темноту. Порт не спит никогда, да и на складе что-то шуршит, капает и лязгает, не переставая. Нервы на пределе…

      – Всё чисто, – коротко сообщает возникший из тьмы Густав, устало падая задом на половичок и подвигая сидящего на нём Свена. Подрагивающими руками он достал трубку и начал набивать, – Нас…

      Затяжка.

      – … ищут, – сообщил он, и взгляды датчан скрестились на мне, но этим дело и ограничилось. Все прекрасно помнят, что нас тогда начали убивать…

      – Всё, – докурив, Густав выколотил трубку и бережно спрятал её, – пора.

      – Ты как? – поинтересовались мы с ним одновременно у Ганса.

      – Дойду, – слабо улыбнулся тот, – не родился ещё тот стрелок, который меня убьёт.

      Подхватили вещи и пошли за контрабандистом кружными путями, то и дело прижимаясь к стенами и замирая, приседая за штабелями досок, а то и возвращаясь назад. Кружили этак долго, и у меня от усталости начали на ходу закрываться глаза.

      Но вот оно, обшарпанное судёнышко под флагом Аргентины, трап…

      … а далее всё обыденно. Никакой стрельбы, бондианы и прочего, чего подсознательно ожидалось. Был матросский кубрик со спертым, сырым и изрядно вонючим воздухом, брошенные под койки вещи и елё тёплые, вялые струи душа, а потом – чистое, застиранное, многажды штопанное бельё не по размеру, сладкий некрепкий кофе с галетами, и сон…

      … и никому до нас не было дела. Утром мы снялись с якоря и вышли в море.

      Глава 3 Принцесса Грёза, агент реакции и петушок на палочке

      – Ряба?

      … и я наконец-то понял, что это сон, и что убитый мной Севка Марченко мне только снится, но…

      … легче от этого не стало. Снова и снова, в разных вариациях – кожаный плащ, перерезанное горло…

      – … такая, скажу тебе, девка! Огонь! – слышу на грани сна и яви, усилием воли просыпаюсь, но встаю с узкой койки не сразу, пытаясь сперва собраться воедино, из тысяч и тысяч кусочков паззла, рассыпанных между сном и явью. Чувствую себя препаршиво, и это тот самый случай, когда физическое состояние полностью гармонирует с душевным.

      «– Не весь