Избранные работы по уголовному праву. М. Д. Шаргородский

145) и где при отсутствии причинной связи не только оконченное преступление, но и вообще состав преступления отсутствует, и, наконец,

      в) в составах, которые, кроме первоначального результата, требуют еще для своего наличия дополнительного второго результата, который также должен находиться в причинной связи с первоначальным преступным действием (например, составы ст. 142 ч. II, 153 ч. II и др.).

      Во всех уголовных законодательствах, в том числе и в нашем, содержатся составы и иногда в довольно большом количестве, квалифицированные по результату. В УК РСФСР мы находим много таких составов (как, например: ст. 59–3^б, 59–3^в, 75–4, 109, 113, 75–1, 108, 79, 79–3, 79–4, 108–1, 128, 133 ч. III, 142 ч. II, 145, 153 ч. II, 157, 158–1, 171), при этом возникает вопрос, какой характер должна носить причинная связь.

      По мнению Немировского, для преступлений, квалифицируемых по последствиям, «достаточно объективной причинной связи»,[207] и ограничивать здесь ответственность отсутствием умысла или неосторожности в отношении результата нельзя. В этих условиях, как указывает Немировский, теория conditio sine qua non привела бы к ответственности за самый отдаленный результат. Немировский здесь исходит из того, что эту конструкцию надо рассматривать как dolus indirectus, из которого она возникла. Напротив, мы полагаем, что здесь, как и везде, требуется не только умысел или неосторожность в отношении действия, но и в отношении результата, ограничение ответственности и здесь будет иметь место не только по объективной, но и по субъективной стороне состава.[208]

      Так как советское уголовное право не ограничивает ответственность результатом, то в тех случаях, когда смерть не наступила, суд должен учитывать обстоятельства, которые это вызвали. Если же смерть наступила, то субъект не отвечает за нее, даже если он ее причинил, если этого результата он не желал, не допускал, не предвидел, не мог и не должен был предвидеть. Не может отвечать также субъект и за наступление смерти, которой он желал и которая действительно наступила, если только наступление ее не связано причинной связью с действием этого лица. Если Иванов желал смерти Смирнова и Смирнов действительно умирает от хронической сердечной болезни, о которой Иванов знал и предвидел, что Смирнов от нее умрет, то Иванова за это к уголовной ответственности привлекать, очевидно, нельзя. Нет уголовной ответственности за убийство и тогда, когда лицо желает наступления чьей-то смерти и причиняет ее, но результат наступает, хотя и как последствие его действия, но случайно.[209]

      В этом заключается объяснение ненаказуемости покушения с абсолютно негодными средствами. Как правильно указывалось много раз в литературе, абсолютно негодных средств не существует. В случае, когда в двух рядом находящихся комнатах, за тонким простенком живут два религиозных старика и после ссоры один из них слышит, как сосед молится о его смерти, и с перепугу умирает, имеются и причинная связь и желание наступления результата и средство, которое, хотя оно и «абсолютно негодно», привело к результату,

207

Немировский. Советское уголовное право. 1926. С. 105.

208

В новейших законодательствах мы находим такое требование в самом кодексе. Так, неосторожности в отношении результата требуют кодексы Норвегии (§ 43), Дании (§ 20).

209

Иного мнения Таганцев, который писал: «Даже и при случайных последствиях, если они наступили, если они были выражением умысла, мы не имеем оснований освободить виновного от ответственности» (Таганцев. О преступлениях против жизни. Т. I. С. 240), если они не наступили, возникает вопрос, можно ли привлечь за покушение?