Залечь на дно в Подольске. Лариса Бутырина

испытующе прищурил глаза.

      Я не ответила. Лишь выдохнула протяжно, вздымая чуть выше дозволенного томящуюся в узком вырезе грудь, и побрела взглядом по ту сторону окна.

      Не дождавшись, он снова продолжил. Вызов сменялся высокомерным тоном, затем снова вызовом. Мысли бешено вращались в его голове, – я почти физически ощущала это вращение. С нарастающей скоростью. И втягивающим эффектом.

      «Вот, интересно: а сколь долго человеческий мозг может существовать в спокойствии?» – думала я, блуждая глазами по улицам и тротуарам. «Не домысливать, не прогнозировать, не строит планы… Нет, я не про состояние сна сейчас. Хотя и во сне мыслительный процесс не останавливается. Мозг продолжает перерабатывать полученную за день информацию и выпускает на внутренний экран незамысловатые картинки. Я про другое. Некую нейтраль, в которой есть только наблюдение. Только восприятие. Без оценок и разглагольствований. Где вещи вокруг значат именно то, что значат, а не то, что мы о них думаем…»

      В раздумьях я не сразу заметила, что собеседник замолчал и откинулся на спинку стула. Выглядел он весьма самодовольно. Отлично. Наконец, он высказал все, что хотел. И его никто не останавливал в потоке многозначительной речи. Мужчинам это всегда нравится. Даже, если им за это не платят. Даже, если этим искусством они владеют почти совершенно.

      Попробуй, вставь такому в речь финальное решающее слово. Или того похуже – аргумент не в пользу его компетентности. И все. Перед тобой бесконтрольное разъяренное чудовище с глубоко ущемленным достоинством. И рваною раной в груди.

      Восстанавливай потом. Успокаивай.

      Оно тебе надо? Не проще ли просто промолчать в момент его моральной трагедии. Помурлыкать про себя мелодию, отрывком заевшую в голове с самого утра. Или вспомнить цитату из книги. Так, глядишь, и библиотека своя появится. Для этого даже красавицей не обязательно быть.

      Я посмотрела ему в глаза. Они были чуть на выкате, как безумные с едва уловимой точкой зрачка посередине. «Нервничает», – улыбнулась я мысленно и небрежно поправила волосы.

      Беспокойство – нутро человека. В особенности женского.

      От сломанного ногтя до истребления бездомных животных. Уровень и масштаб – в степени собственной ненужности и незащищенности. Чем больше беспокойства – тем сильнее мы нуждаемся в любви. Тем сильнее мы нуждаемся в защите. В надежности, чувстве безопасности и заботе. Но все чаще выбираем трах. Отчего-то…

      Природа у нас такая, что поделать… – домыслить, спрогнозировать, построить планы.

      Завидела упругие ягодицы, – и вот, он! Мой герой! А подмигнул и улыбнулся, повернувшись передом – так и вовсе свадьбу сыграла. Мысленно.

      Подобрала фату оттенка неба в день знакомства, высоту каблука – под его рост, текстуру ткани – в рельеф мускулатуры. А ему – галстук в цвет своего семейного счастья. Ведь счастье теперь непременно будет. И непременно семейное. Ведь – это он! Точно он! Ведь если мускулистый, значит сильный, а если сильный значит