В полночь упадет звезда. Елизавета Дворецкая

В таком месте – может. На том свете нет времени. Поэтому она, молодая еще девка, чувствует себя усталой, весь день клонит в сон, и поясница у нее ноет, как у старухи. Здесь не живут и не умирают, а находятся на меже того и другого, как нынче Ракитан. Бесконечно долго. И вот эта бесконечность, неподвижность тоски и отчуждения настолько угнетала Горыню, что она чуть не заплакала. Но сдержалась, да и слезы быстро высохли. Она уже не бабкина внучка, которую есть кому пожалеть.

      Сложив в бадью выполосканное в проруби белье, Горыня еще немного погрела руки, загасила костер и потащила санки по тропке домой, то есть к Затеиной избе. Ворота оказались заперты, и она постучала. Вскоре выскочила Затея, с кожухом на голове, и сразу сделала ей знак молчать.

      – Иди сюда скорее! – знаками призывая за собой, она увела Горыню в клеть. – Побудь здесь покуда.

      – А белье развесить?

      – Потом развесишь, как я скажу. А пока сиди тихо, как мышь, и на двор не суйся. Гости у меня, тебе их видеть не след! – строго добавила она, отвечая на удивленный взгляд Горыни. – Не всякий таких гостей увидеть может и живым остаться!

      – А как же отец? – вскинулась Горыня.

      – Он… спит он, не видит никого. Да они скоро уйдут. Смотри у меня!

      Строго погрозив пальцем, Затея ушла в избу. Горыня распахнула кожух, развязала платок. В голове гудело, отчаянно хотелось прилечь – да хоть на козью подстилку, лишь бы голову преклонить. В мыслях рисовались какие-то жуткие чуды, пришедшие к Затее в гости. Мохнатые морды… Мертвые кости. Как в той глупой сказке Голованихи…

      А что если это те самые сестры-лихорадки?

      От этой мысли Горыню пробила дрожь. Что означает их появление? Они пришли утащить с собой отца? Или Затея уговорит их оставить его в покое? Горыня разволновалась по-новому. Пусть бы так и было! Ведь она старается, по двору работает, белье стирает…

      Снаружи послышались голоса. Горыня метнулась к двери и выглянула в щель. Было еще достаточно светло, чтобы разглядеть Затею в ее кожухе и двоих гостей – мужика и бабу. Одеты они были обыкновенно, как любые весняки, и ни на леших, ни на лихорадок не походили.

      – Так ты уж порадей, Затеюшка! – говорила на ходу баба. – Не поможешь, все пропадем! Уж и чуры нас покинули, горемычных, остались мы, беззащитные сироты!

      – Да я ж вам растолковала, правда, Потёма? – утешала ее Затея.

      – Уразумел я все! – заверил мужик. – Сковать крюк железный, вокруг веси в полночь обежать, у околицы зарыть!

      – Да уж очень мы напугались, – твердила баба. – Вот такая жена, вся белая, простоволосая, как лук натянет, как стрелу метнет – у нас в оконнице застряла, не вытащить! А у нас и чуров-то нет, некому нас оборонить от злыдней…

      – Сделаете, как я сказала, не придет она больше!

      – Ты уж за нас порадей…

      – Относ не забудьте! Без относа не усмирить ее!

      – Да уж не забуду! Хлеба каравай, меда горшок, на сорочку тонкого полотна!

      – Нынче