Семья (не) на один год. Марья Коваленко

просыпалась такая разбитая, будто не мечтала, а готовилась к экзаменам.

      К третьему дню исчезли все сомнения по поводу Москвы. Я сложила в чемодан вещи, добавила красивый комплект нижнего белья, который Наташа еще перед свадьбой заставила купить. И попросила СанСаныча отвезти меня в аэропорт.

      На удивление, интересоваться причиной поездки он не стал. Вместо водителя сам забрал мой чемодан и уселся за руль.

      Я искренне надеялась, что так же, без вопросов, пройдет и вся дорога. Но на подъезде к аэропорту мой молчаливый начбез вдруг заговорил.

      – Лер, это, конечно, не мое дело. Но ты бы с Никитой не спешила… – как обычно, СанСаныч начал с туманных фраз.

      – Мы не спешим. Он очень сильно помог с банком. Без него я бы не справилась с Биркиным и акционерами.

      – Я не о банке говорю. – Начбез сурово зыркнул на меня в зеркале заднего вида.

      – Не о банке…

      В салоне почему-то стало душно, словно кто-то включил обогрев на максимум.

      – Лер… Я не хочу вмешиваться, но ты ведь ничего о Лаевском не знаешь.

      Я задержала дыхание, и в памяти тут же всплыли недавние слова Никиты о доброжелателях, которые попытаются открыть мне глаза на прошлое мужа.

      Его пророчество, похоже, сбывалось.

      – Я люблю его с двенадцати лет. Не было и дня, чтобы я сомневалась в своих чувствах. А сейчас знаю, что и Никита ко мне неравнодушен.

      – Неравнодушен он, – презрительно хмыкнул СанСаныч. – Его задача была помочь спасти банк и держать свои штаны подальше.

      Всегда спокойный начбез завелся не на шутку. Я и раньше не слышала от него ничего хорошего о Никите, а сейчас…

      – Не хотел я этого рассказывать. Бог видит, надеялся, что Никита сам справится, но… у твоего ненаглядного столько скелетов в шкафу, что тебе не вытянуть. Ты даже не представляешь, какие люди за ним стоят и какие вопросы он решает.

      И до этого не очень-то понимала, что говорит мой начбез, а сейчас вообще потерялась.

      – Он юрист. У него бывают всякие дела. – Я тоже начала заводиться.

      – Ну-ну… Только для некоторых его дел даже диплом юриста не нужен. А еще не нужны ни следствие, ни суд. Всё сам.

      – Стоп! Не знаю, зачем этот разговор, но я не хочу слушать подобный бред дальше.

      Словно успокаивая, память тут же подкинула картинки с последнего совещания.

      Там Никита казался настоящим укротителем. Он не нарушал никаких законов, но заставил себя уважать и выполнять распоряжения.

      Ни один акционер не посмел с ним спорить. Никто даже рта не открыл.

      – Милая, прости.

      СанСаныч устало выдохнул и остановил автомобиль у шлагбаума. За ним уже виделся аэропорт и ручейки спешащих людей.

      – Я не хочу ничего прощать и не хочу больше ничего слышать.

      Хотелось прижать ладони к ушам и, как делала когда-то давно в детском доме, петь под нос песенку. Любую! Лишь бы не позволяла разобрать чужие слова.

      – Родная, у него руки по локоть в крови. – СанСаныч обернулся ко мне и по-отечески погладил по щеке. –