Петровка, 38. Юлиан Семенов

открыто.

      – Тогда рассказывайте, Костенко.

      – Ваш сын, – сказал Костенко, откашлявшись, – вчера вместе с бандой грабителей совершил вооруженное нападение на приходную кассу. Они стреляли в женщину, но чудом не убили ее.

      – Так, – сказал Самсонов. – Так, – медленно повторил он.

      – Где он может быть сейчас? У родных, у друзей? Как вы думаете?

      – Он должен вернуться домой, если жив.

      – Он не вернется домой, Алексей Алексеевич. Это ваша? – спросил комиссар, положив на стол книжку расчета за коммунальные услуги.

      – Наша, – тихо ответил Самсонов.

      – Так вот. Ваш сын оставил ее на месте преступления. Теперь он будет скрываться, понимаете? Если он сразу не пришел к нам с повинной, он будет скрываться. Оружия у него не было?

      – Что?!

      – Вы проектировщик, в тайге бываете, у вас, видимо, есть нож. Или пистолет.

      – У меня есть, но все это заперто в столе.

      Комиссар снял трубку телефона, медленно, негнущимся указательным пальцем набрал номер, досадливо поморщившись, подул в трубку и сказал:

      – Машину к подъезду.

      Опустив трубку, он спросил:

      – Как сердце, отпустило?

      – Сейчас легче…

      – Значит, так. Надо будет сейчас произвести в вашей квартире обыск. Пока будете ехать, постарайтесь вспомнить всех друзей Леньки. Понимаете? Всех! Без исключения. Костенко, поезжайте. Да, когда появится Росляков, немедленно отправьте его в школу. Какой номер, не помните, Алексей Алексеевич?

      – Девятьсот шестидесятая.

      – Хорошо. Спускайтесь вниз, там «Волга».

      – До свидания, товарищ комиссар.

      – До свидания, товарищ Самсонов.

      Когда он вышел, комиссар сказал:

      – Успокойте его как-нибудь. В институте о нем говорят – золотая голова.

      Пистолета в столе у Самсонова не оказалось. Зато на этажерке в комнате Леньки Костенко сразу же увидел большую книгу в красном переплете с крупными буквами: «Александр Фадеев. «Молодая гвардия». Он отправил одного из оперативников в приходную кассу, тот вернулся через полчаса и сказал:

      – Та самая.

      Людмила Аркадьевна, жена Самсонова, ходила следом за Костенко и шептала:

      – Это ошибка, послушайте! Леша, скажи им, что это ошибка. Ну что же ты молчишь! Скажи им, что это ошибка.

      – Нет, – ответил Самсонов, – это не ошибка.

      – Он несовершеннолетний, – сказал Костенко, – так что, может быть, учтут.

      – Нет, это ошибка, – повторила Людмила Аркадьевна, – несчастный мальчик, он ничего не подозревает.

      – Перестань, – сказал Самсонов. – Надо было раньше думать.

      – Холодный и черствый человек, – горько усмехнулась Людмила Аркадьевна, – сердце у тебя мохнатое.

      – У меня, наверное, уже нет сердца, – ответил Самсонов и лег на диван. Он снова сделался зеленым, и кончики пальцев у него посинели так, будто отошли в жаре после жестокого мороза.

      – Уходите же, – сказала Людмила Аркадьевна, – ему плохо.

      Костенко тихо ответил:

      – Я