Наследие. Эль Кеннеди

как в полночь Логан звонит мне поболтать, я уже крепко сплю.

      Глава четыре

Логан

      Грейс: Как прошла пресс-конференция?

      Я: Нормально. Напортачил в паре вопросов, слишком долго отвечал. Джи отвечал коротко и весело. Неудивительно, ведь он – старый профи.

      Она: Уверена, ты отлично справился <3

      Я: Ну, тренер не отвел меня после в сторону, чтобы выгнать, так что, полагаю, я прошел испытание прессой.

      Она: Если он тебя выгонит, я надеру ему задницу.

      Я улыбаюсь телефону. Я только что вернулся в отель после сегодняшней игры против Сан-Хосе, и все еще чувствую прилив сил. В конце концов истощение обрушится на меня, словно волна, но обычно требуется некоторое время, чтобы адреналин игры покинул меня.

      Я: Как бы там ни было, ХОМ.

      Она: ХОМ? Я слишком устала, чтобы расшифровывать это.

      Я: Хватит. Обо. Мне. Расскажи, как твой день?

      Она: Можем поговорить об этом завтра? Я хочу спать. Час ночи:(

      Я смотрю на экран телефона. Проклятье. Конечно, она хочет спать. Здесь всего десять вечера, но на Восточном побережье уже ночь.

      Я представляю, какая уютная и теплая Грейс под нашими фланелевыми простынями. В Новой Англии сейчас очень холодно, так что она, наверное, сейчас спит в своих клетчатых пижамных штанах и рубашке с длинными рукавами и надписью «СИЛА БУРУНДУКОВ!». Никто из нас не знает, что это значит, потому что на рубашке нарисован ананас. И на ней точно нет носков. Она спит босиком, какая бы ни была температура, и ее ноги всегда как ледышки. Когда мы сворачиваемся калачиком в постели, она, словно воплощение зла, прижимает их к моим икрам.

      Я тру усталые глаза. Черт. Я скучаю по ней.

      Я набираю: «Скучаю по тебе».

      Она не отвечает. Должно быть, заснула. Некоторое время я в ожидании ответа пялюсь в телефон, но ответа нет. Так что я открываю другую ветку чата и пишу Гаррету.

      Я: Выпьем в баре?

      Он: Конечно.

      Мы спускаемся вниз и находим тихий угол у барной стойки в вестибюле. Тут не так людно, так что два наших пива приносят быстро. Мы чокаемся бутылками, и каждый делает глоток: мой – больше, чем его.

      Гаррет наблюдает за мной.

      – Что не так?

      – Ничего, – вру я.

      Он щурится с подозрением.

      – Клянусь богом, если ты снова начнешь попрекать меня Александром, я отказываюсь слушать. Ты вломился в наш дом и посадил его там, до чертиков напугав Уэллси. Если думаешь, что я стану извиняться за то, что послал тебе его на Рождество, зря надеешься, малыш.

      Сдерживая смех, я склоняю голову набок.

      – Ты закончил?

      – Да. – Он шумно выдыхает.

      – Хорошо. Потому что я тоже отказываюсь извиняться. Ты знаешь почему, малыш? Погоди, мы что, теперь так называем друг друга? Я не догоняю, но ладно, пусть. Как бы там ни было, мы все должны были пострадать от жутких фарфоровых ручек Александра. Просто так совпало, что день рождения Ханны выпал на тот момент, когда пришла твоя очередь мучиться.

      Негодование Гаррета