Найти и потерять …. Елена Терешкова

меня за подол платья.

      И меня прорвало. Я рыдала, выла … сидя на полу, ломая ногти, впиваясь в доски. Да я даже грызть их была готова, если бы всё можно было вернуть назад. Меня накрыла, какая-то безысходность, нет больше нашей семьи, и ничего хорошего уже не будет. Всё будет так, как решили эти толстые братья. Боль … она ломала рёбра, крошила их, мне казалось, что на мне нет такого места, которое не болит. Я, словно птичка, у которой отрывали по одному пёрышку, а когда они закончились, … выбросили. Малыши расплакались, глядя на меня, обнимали маленькими ручками. Никого нет роднее их, моих горошин!

      – Что же ты наделала, мама? – с горечью в голосе прокричала я.

      – Хватит. Мне надоел этот балаган. Тиона, тебе пора, – скомандовал Ингвар.

      Рагнар грубо взял меня за руку выше локтя, и потянул к выходу. Обернулась. Спрятала свою боль, через силу улыбнулась мальчикам. Я хотела, чтобы они меня запомнили весёлой, любящей сестрой, чтобы они не помнили этот кошмар. Моя душа разделилась на две части. Одна осталась с моей семьей, а вторая, … вторая – умирала. Больше ничего не чувствую, … никого ни в чём не виню. Пустота. Я уходила навсегда.

      Проводить меня никто не вышел. Я и не ждала, мне так легче уйти. Неожиданно раздался толи плачь, толи песня … глухо, как сквозь вату, надрывно, больно. Это мама пела колыбельную. Пела так, что всё горело внутри, плавилось и осыпалось пеплом. Она прощалась со мной, оплакивала, провожала. Ингвар запретил им выходить. Теперь он там хозяин – злой, безжалостный тиран. Если бы я знала, что наш ад ещё только начинается.

      Возле крыльца стояли лошади готовые к дороге. Папа немного научил меня держаться в седле, поэтому я не испугалась. Ещё раз обернулась, посмотрела в пустые окна, вытерла слёзы, … я поплачу потом. Дала себе обещание, что восстану, соберу себя по кусочкам, вернусь. Пусть это и будет не так скоро. Мы тронулись в путь.

      Дорога была долгая, тяжелая, с бесконечными придорожными домами для отдыха и для ночёвки. Когда ложилась спать, то не переодевалась, спала, в чём была. Рагнар часто напивался. Ночь я могла провести сидя, боясь его. Дожидалась, пока он уснёт, а потом уже и сама закрывала глаза. Сон был дёрганным, расслабиться себе не позволяла. Спать боялась, вдруг я усну, и произойдёт что-то страшное. Один раз он побил меня, за то, что проигрался в карты. Когда бил, кричал:

      – Ты, моя собственность: как лошади, коровы. Да, ты как скот в моём хлеву. Я могу убить тебя, и мне ничего не будет. Я купил тебя, и ты будешь делать так, как я скажу. Поняла, дура?

      От страха я только кивала головой, соглашаясь. Меня никто и никогда не бил, я росла в любви, папа не позволял себе даже повысить голос. Это было раньше, а сейчас мне надо подстраиваться под настроение моего хозяина. Да, как бы грустно это ни звучало, но моя жизнь изменилась и не в лучшую сторону.

      На шестую ночь от сильной усталости я уснула. Провалилась. Проснулась от того, что меня бьют по лицу. Не понимая, что происходит, заплакала от боли.

      – Что ты делаешь? – сквозь слёзы спросила у Рагнара.

      – Быстрее, пошли, … да шевелись же, – он тянул меня к