Свой чужой. Алла Полански

что я себе представляла, не произошло. Кирилл стоял передо мной, спрятав руки в передние карманы модных серых брюк, и внимательно смотрел, будто выжидая подходящего момента. Его взгляд не светился удовлетворением, спокойствием и хорошим настроением. В нём отчётливо читалось отчуждение, пустота, тревога и беспокойство.

      Меня передёрнуло от этого отстранённого вида, тело тут же покрылось мелкой дрожью.

      – Привет, – дрожащим голосом вновь поздоровалась я и беспомощно взглянула на него, ожидая его дальнейших действий. – Как ты доехал? –спросив, попыталась завести разговор. – Сегодня неважная погода…

      – Полиночка, – вкрадчиво начал он, и его лицо исказилось болью, словно в висках пульсировало от адской боли, словно каждое слово, произнесённое мной, отдавалось сильным звоном в ушах. – Я хотел с тобой поговорить, – прошептал Кирилл, на момент опустив глаза вниз.

      Я внутренне напряглась и продолжала ждать его следующих слов. Определить, почему вдруг так стала нервничать, а сердце дёрнулось от неприятного предчувствия, как ни старалась, не могла. Ощущение того, что сейчас всё пойдёт не так, нарастало с каждой секундой.

      – Я уезжаю, – наконец выдохнул он. – Обратно. В Питер.

      – Но ты же вернёшься? – На глаза навернулись слёзы, которые стояли солёными лужицами на нижних веках.

      – Полина… Я не знаю… – поджал губы он. – Мой контракт здесь, наверное, будет разорван.

      – Но почему? – с отчаянием вырвалось у меня, грудь сдавило от щемящей боли.

      – Я должен вернуться домой, так как там появились неотложные дела. – Кирилл вдруг подошёл ко мне ближе и взял в свои ладони моё промокшее под дождём лицо. – Пойми… Я не могу тебе ничего обещать, потому что это будет неправильно с моей стороны.

      Я попятилась назад. Подбородок задрожал от нахлынувших эмоций.

      – Но, я думала, что мы… – прошептала, задыхаясь и, сама того не замечая, кусая губы до крови.

      Второй раз… Второй раз в жизни я чувствовала себя такой раздавленной. Первый – когда, ничего не объяснив, уехал Дмитрий, а второй – сейчас, когда мне тоже не даёт никаких пояснений Кирилл… Уже, как сама думала, мой любимый Кирилл.

      И прекрасно понимала то, что сейчас должна сохранять достоинство, показать свою крепость и твёрдость, потому что если в данный момент моргну, то накопившаяся солёная вода хлынет и ручьями заструится по щекам.

      – Уезжай! – сжав со всей силы кулаки, чтобы продержаться эти ужасные, раздирающие душу минуты, проговорила я.

      – Давай возьмём себя в руки… Без сцен, – опустошённо вздохнул Кирилл и отступил к машине. – Ты должна меня понять…

      «Слышишь, не реви, только не реви», – приказывала сама себе, но не могла понять и принять повода для такого внезапного поворота на другую дорогу. Ведь всё складывалось так гладко и хорошо: он был нежен и заботлив, а наши прогулки, задушевные разговоры на закатах солнца, наш первый секс…

      Неужели он разлюбил меня? А может, никогда и не любил?

      – Извини,