Ловушка. Юлия Ковригина

нахмурился и погрозил кулаком ветру, затаившемуся в деревьях.

      – Ты совсем распоясался. Разве не слышал, у нас гости. Гость! – повторил он и сам удивился, как странно и чужеродно прозвучало это слово. Затем замолчал ненадолго, как бы перекатывая, пробуя его на языке, но вскоре снова вернулся к утраченной было теме разговора – разносу. – А ты опять играешься… мусор, пыль, – человек скривился и сделал еще несколько шагов. – Убери все, слышишь? А потом, чтоб я тебя не видел. Как малое дитя, право слово!

      Ветер зашумел и осторожно принялся сгонять свои игрушки в одну кучу.

      А человек тем временем повернулся и пошел обратно, неуклюже шаркая своими огромными ботинками.

      Он был очень взволнован.

      «Прошло так много времени! И вот теперь все обязательно изменится, нужно только еще немного подождать. Но что если…»

      Внезапно остановившись, он резко развернулся и двинулся в обратную сторону, уже не замечая кружащихся вокруг листьев.

      Человек шел вдоль длинных пустых улиц, безразлично оглядывая стройные ряды призрачных от утреннего тумана домов. Сколько раз он проделывал этот маршрут, ожидая чего-то, надеясь; но все оставалось неизменным – молчаливым, чужим, навеки уснувшим.

      Через некоторое время он свернул в узкий переулок. В его глубине в отдалении от остальных строений стоял небольшой приземистый домик. Он сильно отличался от соседей: зеленая черепица крыши напоминала о сочной летней траве, строгие кирпичные стены, выкрашенные белой краской, практически светились в утреннем тумане, ярко-желтые занавески на окнах придавали фасаду праздничный вид, а завершала картину необъяснимая, учитывая погоду, теплая атмосфера вокруг. Весь облик его говорил, нет, кричал о том, что дом такой же пришелец здесь, как и стоящий рядом одинокий житель странного города.

      Человек замер посреди улицы, невольно поддаваясь гипнотическому воздействию этого места. Оказываясь здесь, он будто переносился далеко-далеко отсюда, туда, куда, по-видимому, никогда не попадет – домой. Там светит солнце, там растут цветы и там его, наверное, уже не ждут.

      Когда ему становилось слишком тяжело, он приходил на это место и размышлял. Проходили минуты, иногда часы и постепенно, накопленная горечь уходила, оставляя его пусть и ненадолго в состоянии покоя. Обрести волю он уже не надеялся, привык довольствоваться жалкими крохами, радоваться им. Когда живешь в подобном месте, учишься ценить любое проявление тепла и участия.

      Он не переставал счастливо удивляться, как же так получилось, что этот кусочек его утерянного мира переместился сюда вместе с ним и теперь жил здесь своей загадочной жизнью. Правда, радость была бы полной, если бы не одно «но» – дом всегда был закрыт, зайти внутрь оказалось невозможно.

      И вот теперь у человека мелькнула слабая искра надежды: может быть, сегодня дом откроет ему свои двери.

      Нехотя очнувшись от грез, он подошел к широкой каменной лестнице и неторопливо поднялся по потертым ступенькам.