Черное солнце. Анна Шнейдер

рейхсмаршалу, иначе бы он не стал приглашать их на вечера, где собирается только избранный круг Грубера. Может быть, это, как и предполагают сами резиденты, было сделано только ради забавы, но на сегодняшний день они лично знакомы с приближенными фюрера. Милн занимает должность сотрудника филиала фармацевтической компании «Байер», влиятельной в плане промышленности Германии настолько, что, по сути, ее руководители, вместе с Круппом и небольшим кругом других промышленников, диктуют Груберу свои условия. Милн также предполагает, что Карл Дуйсберг, глава «Байер», наряду с руководителями других компаний, спонсирует партию Грубера, НСДАП. Но власть его еще не настолько прочная, чтобы…

      – Короче, Рид.

      Синклер поднялся из кресла и отошел к высокому окну, из которого открывался великолепный вид на город.

      Но короче не получилось, потому что Рид Баве, – неожиданно для самого себя, – подробно рассказал сэру Хью Синклеру обо всем, что ему следовало знать относительно пребывания Милна и Эшби в столице Германии. Кроме того, напомнил он, – будто это могло быть не очевидно для руководителя внешней разведки Великобритании, – разведчика, чья работа часто не бывает быстрой, нигде не ждут. Тем более его не ждут в Берлине, к которому сейчас, так или иначе, приковано внимание всего мира, хотя он, этот мир, старательно делает вид, что это совсем не так. Все это сказано к тому, заметил Баве, что присутствие иностранных нелегалов-разведчиков в нынешней Германии, а тем более с таким заданием, какое получили эти двое – попытка внедрения в ближайший круг Грубера, – чрезвычайно опасно, и не может быть выполнено «быстро» просто потому, что никто не может знать, насколько это в принципе возможно. У этих разведчиков, – подчеркнул Баве, указав на папки с личными делами Милна и Эшби, – все получается гораздо лучше, чем можно было бы ожидать, а потому сокращение бюджета, выделяемого на содержание агентов или, что многократно хуже, закрытие миссии и отзыв агентов из Берлина, лишит Ми-6 одного из главных источников оперативной информации о том, что сегодня происходит в столице рейха.

      Увлекшись рассказом, – что с генералом бывало не так уж часто, просто потому, что ему было скучно, а разведка и опасность, пусть и преследовавшие уже других, а не его лично, убивали эту скуку, – Рид Баве разложил перед адмиралом наиболее важные, на его взгляд, донесения агентов: описание верхушки Рейха, от Гиринга и до Гиббельса, вплоть до того момента, как последний, танцуя с Эшби на одном из вечеров, предложил ей работу в доме мод, который курирует его супруга, красавица Магда; вылазка Эдварда и Элисон в лагерь Дахау и далее, далее, далее, – вплоть до новой шифровки Милна, полученной сорок минут назад, в которой он сообщал, что в ближайшем кругу Грубера все последнее время обсуждаются одни и те же слухи относительно подготовки чрезвычайной, масштабной операции. Никаких точных данных у Милна еще не было, но слухи о ней повторялись разными людьми настолько часто, что, по его мнению, к ним стоило прислушаться.

      – А этот лагерь, в Дахау, что ты думаешь об этой информации?

      Синклер подошел к Баве, и остановился