Музей магических артефактов. Салма Кальк

важный механизм разладится?

      – Я вижу сомнения на вашем лице, дорогая моя. Скажите, что поможет их разрешить? – старая дама смотрела участливо. – Мы можем спросить Валентина.

      – Да, пожалуйста, – Рита высунулась в коридор. – Валик! Иди сюда!

      Топоток лапок, Валентин появляется в виде кота, но тут же становится человеком.

      – Да, госпожа Маргарита, я слушаю вас.

      – Госпожа Фонтен хочет за работу какие-то предметы из этого дома.

      – Я предполагал такой вариант. Какие же?

      – Да, госпожа Фонтен, какие же? – повторила за Валентином Рита.

      – Веер королевы Аделаиды и ножницы матушки Элеоноры, – с поклоном сказала госпожа Фонтен.

      – Что? – вытаращилась Рита.

      Она-то знать не знала ни про какую королеву Аделаиду, и про матушку Элеонору тоже.

      – Веер – я понимаю, – по-деловому кивнул Валентин. – Строго говоря, он никогда не принадлежал этому дому, он здесь только хранился. И раз вы, госпожа Анна, знаете о нём, то сможете и забрать. Если будет на то воля госпожи Маргариты. А про ножницы и я не знаю.

      – Они… должны быть где-то здесь, – сказала госпожа Фонтен. – И если бы мы нашли их – то это бы изрядно облегчило мне работу.

      – И как они выглядят, эти ваши ножницы? Размер, цвет? – хмуро поинтересовалась Рита.

      Может быть, они ей и не нужны вовсе, эти ножницы, но попробуйте-ка убедите фондовика отдать что-нибудь, что он уже подгрёб себе своими загребущими ручками! Или хотя бы решил, что подгрёб.

      – Золотые, не более ладони в длину, – ответила госпожа Фонтен.

      Рита задумалась.

      С одной стороны, ещё пять дней назад она и знать не знала об этом доме, а о ножницах услышала вообще вот только что. И почему же её скребёт ощущение неправильности происходящего?

      – Понимаете, госпожа Фонтен, и ты, Валя, тоже. Мне сложно распоряжаться предметами, которые все считают моими, но я сама их и в руках-то не держала ни разу, – сказала она. – Мне никто не дал описи всего, что содержится в доме. Что это, для чего служит, когда бытовало, почему вышло из употребления. Как попало в дом, кому принадлежало. Возможно, имея все эти сведения, я бы смогла более правильно распорядиться всем тем, что оказалось в сфере моей ответственности. Но пока я главным образом мою и чищу, и моя главная мысль – что мою я недостаточно чисто и шевелюсь недостаточно быстро. И вот ещё один довод, подтверждающий то, что шевелюсь я недостаточно быстро, – по-хорошему, мне нужно знать больше обо всём том, что есть в доме. Потому что приходят люди, которые знают больше, и что-то хотят. Они хотят не просто так, а в уплату за большой объём работы для меня же, но – простите меня все, я совершенно не уверена в том, что оплата соответствует работе, и работа – оплате. Я не представляю, что это должны быть за предметы, ради обладания которыми я возьмусь шить кому-то кучу вещей. Или реставрировать, или ещё что-нибудь делать. Поэтому вам, госпожа Фонтен, придётся объяснить. И тебе, кошак драный, тоже придётся объяснить. Я уже встряла один раз с господином графом, больше