3½. С арестантским уважением и братским теплом. Олег Навальный

это была внушительная. За то, что Руслан попал в тюрьму, он ругал себя, своих подельников (в особенности сотрудничавшего со следствием), но больше всего – государство, которое, как он считал, толкнуло его на путь преступления. В чем-то он, безусловно, прав. Заработок сварщика не так мал, но недостаточен для того, чтобы обеспечить достойный уровень жизни семьи, будучи единственным кормильцем. Плюс ко всему ипотека. Ну, не совсем ипотека. Ипотечного кредита не дали, поэтому они позанимали денег у знакомых, остальную часть взяли потребительским кредитом, проценты по которому подросли после обвала рубля. В результате Руслан без работы и в тюрьме, а его жена без работы, на воле, с двумя детьми и кредитом.

      Уже позже, из лагеря, я помог его жене устроиться на работу. Очень печально, когда женщина с высшим образованием готова ездить на сменную работу из Владимирской области в Московскую за 30 тысяч рублей в месяц. В целом это подтверждает тезис о косвенной виновности государства в том, что люди идут на преступления. Понятное дело, кроме Руслана, никто не виноват в том, что он попал за решетку. Но его мысли о государстве позволили нам вступить в мощную идейную коллаборацию.

      Конечно, я читал книжки про политзэков и знал, что к ним постоянно подсаживают стукачей, провокаторов и прочее. Поэтому я был настороже, но не очень долго, так как политзэк я понарошечный. Сижу из-за политики, но не из-за своей. Поэтому интерес для власти представляю примерно такой же, как уровень жизни в Еврейской автономной области. Стукачей приставляют либо в интересах внешних потребителей (например, ФСБ, но им до меня особого дела не было), либо в интересах потребителей внутренних, то есть администрации «Бутырки». Им я тоже был до фени: очевидно, они знали, что пробуду я у них очень недолго, и вся их деятельность была направлена на мою максимальную изоляцию и дистанцирование. Кроме того, жители моей и соседней хаты, которые также были лишены прелестей мобильной связи, сильно подозревали, что камеры на прослушке. Конечно, можно договориться с авторитетами, чтобы телефоны в камеру не передавали, но по понятиям обмануть мента не западло, да и без ведома авторитетов получить телефон можно. Однако если в других камерах обыски были основательные и регулярные – с пробиванием полов и стен в поисках тайников и так далее, то за два месяца, что я провел в «Бутырке», ни нас, ни соседей не обыскали ни разу, ну почти. Поэтому я не сильно переживал, что Руслан может оказаться шпионом, – тайн у меня не было все равно.