Аид. Мария Летова

Я жил в Европе. Учился и трахался напропалую, не думая ни о чём. Тогда я мало что о жизни знал, пришлось очень быстро учиться.

      Теперь я знаю много чего. Мне не повезло начать курс с самых уродливых сторон долбаного бытия. Уродливых настолько, что стошнило двух взрослых мужчин. Наши с Маратом близкие, расфасованные по семи коробкам. Меня тошнило два часа. Я плакал, как ребёнок, а когда пришёл в себя…

      Понял, что пойду за ним до конца.

      Он тоже это понял. Поэтому позволил остаться с ним, несмотря на мой возраст. Он макнул меня в дерьмо с порога именно для этого. Чтобы мы оба прояснили, на что я гожусь. Давая возможность сбежать, поджав хвост, или остаться с ним. И я остался.

      С тех пор я настоящий псих, с которым лучше не связываться. В городе все это знают. Все, кто должен знать.

      В моём подчинении почти семьдесят человек. Это охрана Марата и мои информаторы. И все они знают, что я настоящий псих.

      Больше всего в жизни меня бесит неповиновение. Без него не создать нужную команду. Первое время я добивался своего кулаками. Верности. Потом понял, что так не выйдет. Надёжных людей нужно выковыривать из дерьма, как жемчужины. Но никому нельзя доверять до конца.

      Никому.

      Этот год покажет, чего стоит наша семья.

      Мы либо возьмём всё и сразу, либо всем нам дорога известная.

      Для того чтобы этого избежать, он должен, бл*ть, слушаться меня!

      Когда подъезжаем к городской опере я на психах вынимаю пистолет из кобуры и демонстративно опустошаю магазин.

      Передаю пули Булату, протягивая руку. Пистолет возвращаю на место.

      – Выходим, – говорю Марату и всем, когда машина тормозит.

      Охрана занимает позиции вокруг здания и у заднего входа, а мы поднимаемся на третий этаж к забронированной ложе. Быстро проверяю её и оставляю его одного. Поправляя пиджак и бабочку, спускаюсь по главной лестнице вниз, смешиваясь с толпой.

      Осматриваюсь в поисках Миры.

      Вижу её недалеко от лестницы. Её и эту черноглазую пигалицу.

      Выставив вперед плечо, пробираюсь к ним, бегло осматривая людей и обстановку. Мира вытягивает шею, улыбаясь и подпрыгивая на месте. Да, я привез ей муженька. В последний раз.

      Подойдя, продолжаю изучать толпу и говорю:

      – Кофейница пусть вернётся в зал, а ты иди за мной.

      – У меня есть имя, – каркает эта доморощенная феминистка, – и не указывай мне, что делать!

      Не могу отказать, когда дама жаждет получить пизд*лей, поэтому обращаю на неё своё внимание.

      Чтобы возмущаться мне в лицо, ей приходится своё задирать, потому что я выше и крупнее.

      – А то что? – спрашиваю, опуская на неё глаза.

      Сегодня в меню злющее лицо, пухлый ядовитый рот, подведённый нежной розовой помадой, и тёмный шёлк волос, стелящийся по узким заострённым плечам.

      Ей явно не помешает побольше, мать его, есть!

      Тем не менее она красивая. Тёмные брови, карие глаза, тонкие скулы.

      Хочу этот рот. То ли целовать, то ли заткнуть, пока не решил.

      Зараза.

      Язык, как бритва.

      Кто её воспитывал? Если бы у меня была дочь, я бы ей