Летний брат. Яап Роббен

Эсме ударяет указательным пальцем по кнопке «Ввод», отъезжает на своем кресле назад и поднимает на нас приветливый взгляд.

      – Мы пришли навестить Люсьена.

      – Люсьена Шевалье?

      – Вот его брат.

      – О… брат, – произносит Эсме, но не смотрит на меня. – А вы кто в таком случае?

      – Па.

      – А, ну конечно…

      – Он еще здесь?

      – Да-да. Люсьена на время перевели в сто шестую. У нас внутренние пертурбации из-за ремонта.

      Мы даже не успели спросить, где это, а она уже объясняла нам дорогу.

      – Вот по этому коридору прямо, потом второй поворот направо, и там вам нужна третья дверь с правой стороны.

      – Отлично, – говорит па, метнувшись взглядом к ее бюсту. Кажется, про себя он уже сочинил шутку: лицо у него растянулось в довольной ухмылке. Он постучал по голове, давая понять, что все запомнил. – До скорого.

      В каждом коридоре висит фотоколлаж супергероев комиксов, но на месте лиц приклеены фотографии обитателей этого места.

      – Ух ты, господи, – ухмыляется папа. – Вот уж два бурдюка.

      – Что?

      – Ой, да между этих титек можно пикник устраивать!

      – Сто один, – громко оглашаю я. – А вот сто три. Нам надо на другую сторону.

      – Ну посмотрим, – пробормотал отец, – если он спит, то мы ненадолго.

      Табличка Люсьена украшена голубыми и желтыми каракулями. Вероятно, кто-то из персонала умудрился вложить ему в руку фломастер.

      – Да ведь? – Отец уже взялся за щеколду и посмотрел на меня. – Брай?

      Я киваю. С той же решительностью, с которой он когда-то выдирал мои молочные зубы, отец распахивает дверь. Жалюзи застучали по открытому окну. С потолка на веревочках свисают сложенные из бумаги птицы. А под ними лежит Люсьен. Жесткие волосы у него на затылке, как всегда, непослушно топорщатся. Тело распластано на одеяле, он весь развернулся в другую сторону и не смотрит на нас. С нашего прошлого визита он еще больше разросся и приблизился к краям койки. В нем меняются какие-то мелочи. Брови становятся больше, нижняя губа дальше выпячивается вперед, словно кропильница в церкви. Вдоль волос у него прыщи.

      – Люсьен? – Брат приоткрывает глаза. В уголке глаза засел желтоватый комочек ото сна. Мама бы сразу вытерла. – Ты Люсьен, – говорю я, чтобы напомнить ему, кто он такой. – Мы снова тут, – я стучу себе в грудь. – Брайан и па.

      Я двигаюсь, не отрывая подошв от пола, дальше в сторону, чтобы нам обоим хватило места у кровати. Но па ближе не подходит. Он стоит за мной, облизывает губы, нервно кашляет. Я делаю еще шаг в сторону и жестом показываю ему, чтобы он подошел и встал рядом.

      – Мне и здесь хорошо, – говорит он и вкладывает мне в руку шоколадное яйцо. – Это для твоего брата.

      Я уже взял у него подарок, но мне хочется, чтобы он вручил его сам.

      – Давай ты сам, – шепчу я, пытаясь отдать яйцо ему обратно.

      – Нет-нет, у тебя это лучше получается.

      Он прячет руки в карманы куртки. Люсьен косится на нас. Пару секунд я держу