Пусть духи спят. Андрей Хорошавин

со спутанными седыми волосами откинулась на измятую подушку. Глаза закрылись. Нижняя челюсть свисла вниз. Кожа лица была жёлтой в коричневых пятнах.

      Ночник освещал небольшой стол, заваленный лекарствами и край широкой кровати. Пахло аптекой. Тишину нарушало только учащённое дыхание больного.

      Джим Крафт молчал, откинувшись в большом кресле, придвинутом к постели отца. Ему тридцать восемь лет. Его глаза сверкают в полумраке стальными холодными огоньками. Тонкие губы полотно сжаты. Угловатое, вытянутое к низу лицо. Изогнутый нос. Широкие скулы. Острый начисто выбритый подбородок выдвинут вперёд, как нижняя челюсть бульдога. Волосы, коротко остриженные на боксёрский манер, уже тронула седина. Тёмно-серая, кажущаяся чёрной пиджачная пара, белая сорочка, чёрный галстук. На ногах дорогие туфли.

      Его отец, Роберт Крафт, глава сети предприятий, снабжавших полимерной тарой и упаковкой для морепродуктов всё Тихоокеанское побережье от Аляски до Австралии, сейчас лежал перед ним и умирал от рака.

      – Так, так, та-ак, – Подбородок Джима дернулся вверх. – Значит умный, предприимчивый и прозорливый прапрадедушка Рональд, на самом деле был обыкновенным пиратом? Это даже интересно. Ну и что?

      – Ничего. – Отец открыл глаза и взглянул на сына. – Это мне мой отец и твой дед Эдгар рассказал перед смертью. Эдгару рассказал Вилли – мой дед и твой прадед. А Вилли об этом рассказал сам Рональд. Теперь я рассказываю об этом тебе.

      – Да ты знаешь отец, если честно, то мне наплевать, откуда появились денежки в нашей семье. Главное, что они появились.

      – Мне тоже глубоко плевать, но … – Крафту старшему каждое слово стоило большого труда, потому он часто останавливался и тяжело дышал. – Мы живём в обществе псевдо моралистов…. Если эта информация просочится в прессу… – будет скандал….

      – Плевать, мне на прессу, и на телевидение, и на общественное мнение, и на их картонную мораль! – Глаза Крафта младшего сверкнули недобрым огоньком. Рот растянулся в улыбке. – А ты знаешь, мне даже стало легче после твоего рассказа. Потому, что внутри меня всю жизнь живёт пират. И подозреваю, нет, я теперь просто уверен, что этот пират жил, живёт и будет жить в каждом Крафте с рождения. Во всяком случае, теперь всё встало на свои места.

      – Ничего не встало на свои места… – прохрипел Крафт-старший. – Ронни тогда едва исполнилось пятьдесят…. Говорили, он был крепким, как кусок льда…. Никогда ничем не болел…. Но через месяц после экспедиции его скрутило…. Да так, что он орал… и всё клял старую шаманку.

      А потом, он собрал новую экспедицию и сгинул… на этой проклятой Камчатке. Зачем он туда поплыл? – никто не знает. Может он хотел искупить грехи, а может просто решил напоследок взять ещё золота. Только шхуна вернулась без золота и без Ронни…. Как рассказал капитан, тогда раза по три на дню, всё содрогалось от землетрясений. Не сильные, но они действовали на нервы и вызывали камнепады. Ронни взял ружьё, еды и ушёл. Он приказал ждать, но больше его не видели. Через две недели пошли искать, но недалеко рванул вулкан, и