Итальянец. Артуро Перес-Реверте

бухте. Обычно водолазов должно быть больше, но обнаружили только одного… Они потопили нефтяной танкер – он назывался «Слиго» или что-то в этом роде. Помнишь, Елена? Недалеко от твоего дома.

      Девушка, продолжая рассматривать журнал, ничем не выдает своего волнения.

      – Такое не забудешь, – говорит она как можно более естественно. – Там ничего не осталось. Ни от этого судна, ни от других.

      – Если его взяли живым, то должны были расстрелять за саботаж, – замечает Альхараке. – Англичане – народ жестокий, и вообще, все они козлы.

      – Не думаю, что его расстреляли, – возражает Сокас. – Он солдат, в конце концов… Да, они люди жестокие, но правила уважают.

      Архивариус становится серьезным и бросает взгляд на Елену.

      – Они уважают только свои правила и только те, которые устраивают их самих.

      С этим Сокас, пожалуй, согласен; он тоже смотрит на девушку, и взгляд у него сокрушенный, извиняющийся.

      – Прости меня, Елена. Я не хотел.

      – Ничего, – говорит она, радуясь, что они сменили тему. – Не беспокойся, доктор.

      – Я болван.

      – Забудь, прошу тебя.

      Повисло короткое, неловкое молчание. Альхараке просматривает «Хронику Гибралтара», а доктор, все еще недовольный собой, поправляет галстук-бабочку. Елену, как и многих других замужних женщин, сделали вдовой англичане – около двух лет назад, при Масалькивире; Франция только что сдалась нацистской Германии, и англичане внезапно атаковали средиземноморскую французскую эскадру, чтобы она не попала в руки врага. Несколько неверных пушечных залпов – и восемь погибших испанских моряков.

      Наконец, чтобы разрядить обстановку, снова заговоривает Сокас:

      – Но в случае с мертвым итальянцем никто не может упрекнуть англичан, так?.. И там и там солдаты, и те и другие убивают и умирают. И каждый из них выполняет свой долг.

      – Я все-таки больше уважаю тех, кто воюет за страны Оси, – настаивает Альхараке. – Вы же знаете, я германофил и итальянофил.

      Сокас над ним подшучивает:

      – Звучит как название венерической болезни, Пепе. Как-нибудь на днях приходи ко мне на консультацию.

      Тот искоса смотрит на Елену, задетый.

      – Не смешно, приятель.

      Та едва обращает на них внимание – она занята своей историей, вспоминает, как потеряла мужа, старшего офицера испанского торгового судна «Монтеарагон», в тот самый день, 3 июля 1940 года: нейтральное судно оказалось не в том месте и не в то время из-за дипломатической ошибки британцев – very serious and terrible mistake[5]; затем было возмещение убытков семьям погибших, косвенно пострадавшим от случайного жертвоприношения; впрочем, подобные случаи скоро стали обычным делом. Восемьсот фунтов стерлингов позволили Елене открыть книжную лавку, что давало ей средства на жизнь. И ей еще повезло. В последнее время подобные «ошибки» британцев и разных других людей уже не казались ужасными. И никому ничего не возмещали.

      – Нужно быть очень смелым, правда? – вдруг говорит она. – Бросаться ночью в воду и вот так играть

5

Очень серьезная и ужасная ошибка (англ.).