И. А. Милютин. Дело и река. Марк Бородулин

бутерброды со свежей паюсной икрой… Возьмите лучше стерлядку. В любом виде. Прочувствуйте ее нежный вкус вместе с запахом речной волны и, если рядом с Вами окажется человек бывалый, наслушаетесь от него много интересного про эту чудесную рыбу.

      – Знаток стерляжьих блюд, сударь мой, – скажет он, поглядывая на вашу тарелку, – как опытный рыбак-волгарь, с первого взгляда определит, где выгуливалась «пиковка»:⁵ на Волге или на Шексне.

      Волжская стерлядь бледновата и тонка, во вкусе жесткая, в ухе не наваристая; стерлядь шекснинская, напротив, желтая, толстая, нежная на вкус, с янтарным жирком. А дело все в корме. В шекснинских илистых берегах рождается совершенно замечательное насекомое. Местные жители дали название этому существу – «метлица», ибо в миллионном количестве во время своего «выхода» белой метелью пронзает воздух у самой поверхности воды. Тут и хватает метлицу всякая рыба: лещ, сорога, чеша, голавль. Но стерлядь берет осторожно, скромно, словно делать ей это никак не позволительно.

      – А помните ли Вы, сударь, знаменитое «Приглашение к обеду» Г.Р. Державина. Среди блюд, коими собирался он потчевать своих именитых гостей, первой называется «шекснинска стерлядь золотая»:

      Шекснинска стерлядь золотая,

      Каймак и борщ уже стоят;

      В графинах вина, пунш, блистая,

      То льдом, то искрами манят;

      С курильниц благовонья льются,

      Плоды среди корзин смеются,

      Не смеют слуги и дохнуть,

      Тебя стола вкруг ожидая.

      – На Шексне в прежние времена водилась не только стерлядь, но и севрюга, осетр, белорыбица. Для их ловли на реке устраивались огромные перегородки – езы. Это дало повод европейскому путешественнику Генриху Штадену заметить: «По реке Шексне нет городов или замков, но по дну забиты забои из бревен, на них ловится осетр. Осетр этот поедается при дворе Великого князя».

      Изысканные блюда из стерляди были украшением любого стола

      Нечаянный Ваш собеседник задумчиво оглядывает пробегающие мимо шекснинские берега и говорит совсем уже грустно:

      – Тяжело только добывать ее стало, стерлядку-то нашу. Пароходов на Шексне, знаете ли, тьма развелось. Особенно туэра цепями своими рыбу пугают. Теперь она по мелким речкам разбежалась, часть в озеро ушла, а что осталось – во всякие снасти худо идет.

      – Пароходы поубавили не только стерлядь, – решил оживить наш разговор еще один знаток-любитель старины.

      – Из-за них Шексна лишилась, по моему твердому убеждению, оригинальности и, если хотите, поэзии.

      Исчезли, и, надо полагать, навсегда, роскошные старинные баржи – «белозерки», «унжаки», украшенные арабесками и раскрашенными фигурами, прежде так радовавшие взор.

      Так и слышишь порой:

      По реке, по Шексне, с Волги-матушки,

      Встречь воде, меж лугами зелеными

      Выгребают суда Государевы —

      Идут барки высокие, новые,

      Пологами