Кости холмов. Империя серебра. Конн Иггульден

мере, в собственном доме он был властителем. И наместник уже представил, как накапает меда на спину своей нынешней фаворитке, когда присоединится к ней.

      – Аллах акбар! – громко произнес он.

      Бог велик. И правитель снова подумал, что мед – превосходная вещь, истинный дар Аллаха всему человечеству. И если бы не начавшая полнеть талия, Иналчук ел бы этот дар каждый день. Но всякое удовольствие как будто имело цену.

      Как истый образчик благочестия и пример своим домочадцам, он отбил последний поклон. Во время молитвы солнце совсем скрылось за горизонтом, и правитель умирал от голода. Скрутив молитвенный коврик, Иналчук быстро зашагал через двор и исчез за дверями дворца. Писец последовал за своим господином.

      – Где войско хана? – спросил наместник через плечо.

      Писец, как обычно, зашуршал пачкой бумаг, хотя Иналчук не сомневался, что его главный помощник и так знает ответ. Заед бен Салех состарился на службе, однако возраст еще не затуманил его разум.

      – Хвала Аллаху, монгольская армия движется медленно, господин, – ответил Заед. – Они растянулись по всему пути в горы.

      Иналчук нахмурил брови. Видение намазанной медом нежной кожи покинуло его воображение.

      – Их больше, чем мы предполагали?

      – Возможно, сто тысяч воинов, господин, хотя при таком количестве телег легко ошибиться. Неверные ползут по земле, как гигантская змея.

      – Даже у такой змеи, как эта, только одна голова, Заед. Если хан – главная угроза, я поручу ассасинам убить его, – улыбнулся Иналчук, представив себе змею.

      Писец криво улыбнулся, обнажив зубы, желтоватые, как слоновая кость:

      – Я бы скорее поцеловал скорпиона, чем связался бы с этими шиитскими мистиками, господин. Они опаснее своих кинжалов. Разве они не отказываются почитать халифов? Думаю, они не настоящие мусульмане.

      Иналчук рассмеялся и похлопал писца по плечу:

      – Ты, кажется, боишься их, мой Заед? Но их можно купить, и лучше их никого не найти. Разве это не они положили отравленную лепешку на грудь Саладину, пока тот спал? Вот что самое главное. Они делают то, что обещают, а вся эта мистика лишь для отвода глаз.

      Заед недоуменно пожал плечами. Ассасины сидели в своих горных замках, и даже шах не мог заставить их убраться оттуда. Они поклонялись смерти и насилию, и писцу казалось, что его господину не следует говорить о них так открыто даже в собственном доме.

      Писец надеялся, что после его осторожного укора Иналчук замолчит, однако правителя посетила новая мысль. И он продолжил:

      – Ты ничего не сказал о вестях от шаха Мухаммеда. Неужто он до сих пор ничего не ответил?

      – Подкрепление пока не прибыло, господин, – покачал головой Заед. – Мои люди ожидают их на юге. Я сообщу, как только они появятся.

      За разговором они добрались до банного комплекса дворца. Заеду, как и всем другим рабам-мужчинам, запрещено было входить внутрь, а потому Иналчук задержался возле дверей, обдумывая