Химера, дитя Феникса. Эд Кузиев

не знаю, какая по счету дочь постояльца корчмы и блудницы Амели, ныне вещь святого отца Пастора, по праву долга. Пока его не выплачу усердием и прилежанием, не могу называться иначе.

      – А как бы ты хотела, чтобы люди тебя называли?

      Девчонка приосанилась, подняла подбородок и выпятила вперёд грудь.

      – Я, Агнесс Огненная, дочь Святой Церкви Воительница Северной Пустоши.

      – Почему Огненная?

      – Ну, у меня будут длинные, рыжие волосы, собранные в косу. Красное платье и железный меч. Я назову его Карающая Длань. Я буду командовать большим отрядом и наводить ужас на отродья и тварей. И в каждой корчме будут мои портреты и барды будут петь баллады про меня. Вот.

      – У тебя все получится.

      – Эх, если бы не долг, пошла бы учиться. Тем, кто знает буквицу и цифры, больше платят.

      – Велик ли долг?

      – Ну, Маменька продала меня за 30 монет. Распорядитель, как он говорит, вложил в меня ещё столько же. А торганул за двести. Значица, хозяину Я должна выплатить четыреста.

      – А почему не двести?

      – Вот ты неразумный какой, а в чём интерес меня за ту же деньгу отдавать, тута всё честно.

      – И много отдала?

      – Эх, за полгода, что я тут, бремя только выросло. Сама виновата, то болтаю много, невнимательная, посуду недавно расколотила, скорее бы уже двенадцать зим случилось. Тогда могу греть постель господам и получать за это чешуйки. Тогда бы лет через двадцать отдала бы.

      – Но это же рабство! – возмутился от души.

      – Что ты, рабство – это, если бы Я выкупиться не смогла. А так всё по уму. Маменька получила возможность выплатить виру, господин – служку, я – кров, еду и надежду. Что мы тут болтаем, давай одевайся, скоро завтрак, а потом у тебя, у Вас, простите, учителя. – Поправилась Агнешка и начала готовить одежду.

      Да уж, выбор Горбуна мне больше по вкусу. Широкие штаны соломенного цвета с оторочкой, такая же рубаха, то бишь косоворотка с красным воротом, поверх – безрукавка, отбитая гладким мехом. Кушак под цвет и соломенная шляпа с большими полями. Головной убор убрал сразу – только мешал смотреть и постоянно падал на нос. В завершении обувка, открытые носы и без подпятника. Да как же Я на улицу в нем выйду, али в лесолесье. Замерзну. Мысль, которая следом мне пришла в голову пронзила хуже ножа. Благодетель и не хочет, чтобы Я покидал городище. Оттого и одежда лёгкая. И всё что-то меня смущало, какая-то мелочь, пустяк, помимо того, что выйти надолго или сбежать в ней Я не смогу. Посмотрев на Агнешку, желая выспросить ответ, как узрел на груди её нашивку с стилистическим рисунком соцветия. Этот цветок Я знаю – это лилия королевская. На нашивке, конечно, не она, но очень узнаваема. Два крючка с утолщением сверху расходятся, как лира, посреди три линии с точками, символизирующими пестики и тычинки. Оглядев одежду, увидел на каждой детали такие же узоры или нашивки. Ну уж нет, клеймо на себя ставить не позволю. Взяв нож-коготь, подцепил нитку и распустил её, отрезав тем самым тавро. Оглядел результат, выглядело всё достойно. Штаны с прокрашенным узором Я отринул, оставив свои, одел лишь рубаху, пояс