Радио молчание. Элис Осман

от времени качал головой. В какой-то момент у него вырвалось: «Черт подери, почему он не отказался?» Я выдержала половину выступления, потом сдалась, откинулась на спинку стула и принялась перечитывать сообщения в твиттере, чтобы отключиться от происходящего и сосредоточиться на «Городе Юниверс». Радио понравились мои рисунки. Глупые почеркушки, карандашные наброски в блокноте за девяносто девять пенсов, над которыми я сидела в три часа ночи, вместо того чтобы корпеть над эссе по истории. Ничего подобного со мной в жизни не случалось.

      Когда Алед вернулся к нам, я сказала: «Отличная речь, мне очень понравилось!» – хотя мы оба знали, что я снова вру.

      Алед поднял на меня глаза, и я обратила внимание на темно-синие круги под ними. Может, он, как и я, был совой и засиживался допоздна.

      – Спасибо, – сказал он и ушел. Глядя ему вслед, я подумала, что, наверное, мы видимся в последний раз.

      Сделать то, что хочешь

      Мама, поджидавшая меня в машине, едва успела похвалить мою речь, прежде чем я вывалила на нее новости о «Городе Юниверс». Я как-то пыталась подсадить ее на подкаст и даже заставила прослушать первые пять эпизодов, когда мы ехали отдыхать в Корнуолл, но она не прониклась. «Я не совсем поняла смысл этого подкаста. Должно быть смешно или страшно? Стой, а Радио Молчание – парень или девушка? Или ни то ни другое? И почему в этом университете никто не ходит на лекции?» Что ж, справедливо. В любом случае, «Хор» мы все еще смотрели вместе.

      – Уверена, что это не мошенники? – нахмурившись, спросила мама, пока мы выезжали со школьной стоянки. Я забралась на сиденье с ногами. – Выглядит так, будто они хотят украсть твои работы – раз не собираются за них платить.

      – Сообщение отправили с официального аккаунта в твиттере. У них есть голубая галочка, – сказала я, но это не произвело на маму должного впечатления. – Радио так понравились мои рисунки, что мне предложили присоединиться к команде!

      Мама ничего не ответила, только выразительно вскинула брови.

      – Просто порадуйся за меня, – попросила я, повернув к ней голову.

      – Нет, я считаю, это действительно замечательная новость, невероятная! Я только не хочу, чтобы твои работы украли. Ты так ими дорожишь.

      – Не думаю, что их хотят украсть. Права останутся у меня.

      – Ты подписала контракт?

      – Мама! – раздосадованно простонала я, уже понимая, что объяснять бесполезно. – Это неважно, я все равно откажусь.

      – Погоди, что? О чем ты?

      Я пожала плечами.

      – У меня нет на это времени. Через несколько месяцев я перейду в выпускной класс, у меня уже сейчас куча дел, и к собеседованию в Кембридж нужно готовиться… Эпизоды выходят каждую неделю, я не смогу нарисовать столько иллюстраций.

      Мама опять нахмурилась.

      – Не понимаю. Ты же так радовалась…

      – Я и сейчас радуюсь. Здорово, что Радио понравились мои работы, но… Я должна быть реалисткой.

      – Ну знаешь ли, такая возможность выпадает нечасто, – сказала мама. – А ты явно хотела бы этим заниматься.

      – Конечно,