Пожалуйста, только живи!. Ольга Карпович

голову. Рита не отстранилась, не оттолкнула его. Показалось или глаза ее потемнели, зрачки расширились, а губы чуть приоткрылись?

      Он замер на мгновение, потом резко отдернул руку, спросил, отвернувшись:

      – Кстати, а тебе Рус не звонил? Или, может быть, писал?

      – Мне? С какой стати? – удивилась Рита. – Ладно, пойдем отсюда.

      Они вышли из школьного двора и пошли вниз по улице, не соприкасаясь плечами.

      Ветер гнал вниз по улице сухие листья, хлопал дверями подъездов. Марат упорно смотрел вниз, на белые кроссовки девушки, легко ступавшие по серому, иссеченному трещинами и выбоинами асфальту.

      Почти не разговаривая, они добрались до окраины города и вышли к железнодорожным путям. Остановились на косогоре, там, где всего несколько недель назад весело потрескивал в костре школьный журнал. Рита присела на поваленное дерево и принялась дышать на озябшие ладони. Больше всего на свете Марату хотелось сейчас взять ее руки в свои, прижать к губам заледеневшие пальцы. Но он не смел прикоснуться к ней, лишь опустился рядом на промерзшую землю.

      Вдалеке заревел паровозный гудок, застучали колеса. Появился поезд, обдал их едким дымом, зашипел, притормаживая перед маячившей впереди, слева от них, станцией.

      – Что ты будешь делать теперь? – спросил наконец Марат.

      Рита тряхнула головой, темные блестящие волосы взметнулись вверх и мягко опустились, скользнув по щекам.

      – Завтра подам документы в вечерку. Думаю, проблем не будет, все-таки я не самая последняя тупица в этом долбаном городе. А потом… – она усмехнулась, – постараюсь протянуть еще полтора года без эксцессов. Нет, серьезно, буду зубрить не хуже Ленки Бабенцевой, и они просто обязаны будут выдать мне приличный аттестат.

      – С чего это ты вдруг решила податься в отличницы? – изумился он.

      – Понимаешь, очень хочется свалить отсюда. Хоть куда-нибудь, к чертовой матери. Но лучше все же прямиком в Москву. А сделать это, как ни крути, проще всего, поехав туда учиться. Не, ну серьезно, забить на вольную жизнь на полтора года – не такая уж большая жертва, правда? Зато потом начнется настоящая свобода.

      Она мечтательно откинула голову, и Марат вздрогнул, глядя на ее напрягшееся белое горло.

      – Наверно, – смущенно буркнул он. – А ты сможешь?

      Рита иронически хмыкнула, словно говоря «Еще бы!», потом вдруг быстро взглянула на него и сказала серьезно, без улыбки:

      – Поехали со мной? Вместе!

      Его как будто подбросило. Она что, правда это сказала? Маргарита, самая яркая девчонка в городе, бессменная атаманша, бесстрашная, отчаянная, упертая, – зовет его, обычного, ничем не примечательного парня уехать с ней? И это возможно? Вместе запрыгнуть вот в такой поезд, стоять рядом в тамбуре, слушать, как грохочут колеса, а ночью, когда весь вагон уснет, протянуть руку вниз, с верхней полки, поймать ее пальцы и гладить их, гладить…

      – А как же Руслан?

      – А Руслан тут при чем? – удивленно спросила она.

      – Ни при чем. –