Коллапс. Случайное падение Берлинской стены. Мэри Элиз Саротт

уже всем помогли. Можно выразиться и менее деликатно: не было никакой предопределенности в том, что Брокау стал рассказывать хорошие новости со своего насеста перед охраняемой границей в ночь на 10 ноября. История Берлина XX века знала предостаточно кровопролитий. События конца 1980-х и правда внушили берлинцам, жившим за Стеной, вдохновение, необходимое, чтобы бросить вызов репрессивной системе, – об этом же говорят и выводы Токвиля. Но труды Токвиля также предполагают, что, восстав, жители Восточной Германии должны были отвергнуть законы и границы режима, прибегнув при этом к насилию. Как и почему этого насилия не случилось – вот что делает историю открытия Берлинской стены одновременно и уникальной, и повсеместно значимой[9].

      Часть I

      Борьба внутри восточного блока и Саксонии

      Глава 1

      Жестокий статус-кво

      Звуки выстрелов разлетались далеко. Особенно ночью, когда все затихало, особенно зимой, когда деревья стояли без листьев и не могли их приглушить. В такие моменты жители разделенного Берлина могли слышать их за милю или даже дальше от того места у Стены, где стреляли. Выстрелы случались не каждую неделю и даже не каждый месяц, но к 1989 году они успели стать регулярным и узнаваемым явлением. Все понимали, что означает этот шум. На Западе он вызывал беспокойство и отвращение. На Востоке он вызывал страх.

      Карин Геффрой – разведенная мать двоих сыновей – жила в Йоханнистале, районе Восточного Берлина, через Стену от западноберлинского района Нойкёльн. Всякий раз, проснувшись из-за выстрелов, она думала об одном и том же. Кто-то, обычно молодой мужчина, попытался бежать из ГДР через Стену, и кто-то, обычно его родители, вскоре узнает ужасные новости. Может быть, их сын попадет в тюрьму за попытку побега, может быть, его изобьют, а может – и того хуже. Обычно, услышав шум, Геффрой не могла снова уснуть. Она включала радио и слушала станции Западного Берлина, так как они всегда пытались рассказать о случившейся стрельбе как можно больше. Иногда остаток ночи она воображала, каково это было бы – узнать подобные новости об одном из ее сыновей.

      Опыт Геффрой раскрывает истину о государстве, в котором она жила, – истину, которая не изменилась в 1989 году, несмотря на все реформы Горбачева: авторитет властей Восточной Германии все еще опирался на их способность контролировать передвижение своих граждан. Контроль, в свою очередь, держался на применении силы. Конечно, он часто принимал и более сложные или скрытые формы, приводя к приспособленчеству, пособничеству и соучастию жителей Восточной Германии. Населению ГДР приходилось адаптироваться к диктатуре и, несмотря на это, пытаться сделать свою жизнь как можно более комфортной. Когда Крис – младший сын Карин – потребовал от матери, чтобы они попытались перебраться на Запад, та ответила, что ей слишком страшно начинать все сначала на новом месте и что она привыкла к тому, что у нее есть. У нее были квартира и работа, а на остальное

9

Чтобы в доступной форме рассказать эту историю и многочисленные свидетельства, на которых она строится, книга поделена на несколько частей – кругов, каждый из которых меньше предыдущего. Самый большой внешний круг – это широкий контекст мировой истории XX века. Внутри него расположен следующий концентрический круг противостояния холодной войны в Европе, а в нем – круг борьбы за контроль над восточногерманским регионом Саксония. Затем история сужается еще сильнее, до улиц Восточного Берлина и, наконец, до самой Берлинской стены.