Ловушка для адвоката. Майкл Коннелли

мы можем?

      – Можем – только ставки уж больно высоки.

      – В смысле?

      – Три года против пятнадцати, Кэш. Стоит ли рисковать?

      Он выпрямился, продолжая держаться за решетку. На лбу остались отпечатки стальных прутьев.

      – Три или пятнадцать – мне все равно не выжить. Они достанут меня в любой тюрьме штата. В округе – другое дело, там сидишь в одиночке под хорошей охраной.

      Я кивнул. В окружной тюрьме содержались обвиняемые и осужденные на короткие сроки. Беда в том, что заключение сроком больше года полагалось отбывать в тюрьме штата.

      – Ладно, стало быть, идем на суд?

      – Да.

      – Тогда жди.

      Я тихонько постучал в дверь судебного зала, мне открыл охранник. Судья Шампейн вела рабочее заседание по другому делу. У барьера сидел наш обвинитель, и я подошел к нему. С Филипом Хеллманом мы сталкивались на процессе впервые, и он показал себя вполне разумным человеком. Проверим еще раз, каков предел его сговорчивости.

      – Говорят, Микки, мы теперь коллеги? – улыбнулся он.

      – Только на время. Я не планирую делать у вас карьеру.

      – И хорошо, мне не нужны лишние конкуренты. Так что с нашим делом, решили?

      – Хотелось бы обсудить еще разок…

      – Микки, предложение и так щедрее некуда! Не могу же я…

      – Да нет, ты прав, конечно, и мы с клиентом очень тебе благодарны. Проблема в другом: он не может пойти на сделку, потому что попасть в тюрьму штата для него равносильно смертному приговору. Ты же сам знаешь: «крипсы» до него там доберутся.

      – Ну, во-первых, не знаю, а во-вторых, на что он рассчитывал, когда пытался подстрелить и ограбить одного из них?

      Я кивнул:

      – Хороший вопрос. Правда, мой клиент утверждает, что это была самозащита – пострадавший первым выхватил оружие. Тебе предстоит добиваться правосудия для человека, который его не хочет, потому что отказывается говорить или врет, что ничего не помнит.

      – Ну и что? Пулю-то он получил.

      – Не уверен, что присяжные на это купятся, особенно когда я изложу его биографию. Для начала спрошу у него, чем он зарабатывает на жизнь, и смогу доказать, что исключительно продажей наркотиков – с двенадцати лет, когда мать выкинула его на улицу.

      – Все это, Микки, мы уже обсуждали. Чего ты хочешь? Я уже, ей-богу, готов послать все к черту и передать дело в суд!

      – Чего я хочу? Хочу, чтобы ты не испортил свою блестящую карьеру.

      – Что?

      – Слушай, ты молодой, у тебя все впереди. Говоришь, не нужны конкуренты? А проиграть одно из первых дел тебе нужно? Не лучше ли сбыть его с рук и успокоиться? Я прошу год в тюрьме округа и возмещение убытков – любое, сумму сам назовешь.

      – Ты смеешься? – воскликнул он и, заметив, что судья обернулась, повторил шепотом: – Что за идиотские шутки!

      – Да нет, какие шутки. Если подумать, такое решение всех устроит, Фил.

      – А Джуди?

      – Попросимся в кабинет и поговорим с ней. Скажем, что Монтгомери хочет судиться и настаивает, что