Ошибка мертвого жокея. Ирвин Шоу

откинутыми назад с высокого розового лба. По пути он насвистывал, и Эдди слушал брата с плохо скрытым уважением.

      – Неплохо, – признал он. – Совсем неплохо.

      – Это из второго фортепьянного концерта Брамса, – сообщил Лоренс, на секунду прерывая свист. – Легкая мелодия.

      – Ну и надоел ты, – пробормотал Эдди, – как чирей в заднице.

      На озере не было ни души. Плоское, невозмутимо спокойное, оно простиралось на многие мили, как огромная голубая чаша. На другом берегу темнел лес.

      – Никого, – удивился Эдди, глядя на неподвижный плотик на воде. – Вот и хорошо. Вечно здесь народу до чертиков.

      Он внимательно обшаривал глазами каждый уголок, вплоть до самых дальних.

      – Как насчет того, чтобы покататься на лодке? – осведомился он.

      – Но у нас нет лодки, – резонно возразил Лоренс.

      – Я тебя не об этом спрашиваю. Хочешь поработать веслами?

      – Неплохо бы, но у нас…

      – Заткнись! – перебил Эдди и, взяв Лоренса за руку, повел сквозь высокую траву к самой кромке воды, где была пришвартована старая плоскодонка. Вода лизала высокие борта, выкрашенные красной, выцветшей от времени краской. На дне лежала пара тяжелых весел.

      – Прыгнешь, когда прикажу, – бросил Эдди.

      – Но она чужая.

      – Ты хочешь покататься или как?

      – Да, но…

      – Тогда прыгай, когда дам знак.

      Лоренс предусмотрительно снял сандалии и носки, пока Эдди сталкивал лодку в воду.

      – Давай! – позвал Эдди.

      Лоренс прыгнул. Лодка заскользила по гладкой поверхности. Эдди старательно греб, пока они не выбрались из тростника.

      – Ничего, а?

      Эдди нажал на весла.

      – Чудесно! – с энтузиазмом отозвался Лоренс. – Так мирно, спокойно.

      – А-а-а, – отмахнулся брат, – ты и выражаешься, как пианист.

      Он продолжал грести, пока не устал, а потом предоставил лодке качаться на волнах, а сам лег и, болтая в воде рукой, стал думать о наступающем вечере.

      – Вот бы меня увидели дружки с Семьдесят третьей улицы, – вздохнул он, – не поверили бы, как ловко я управляюсь с этой дряхлой развалиной.

      – Все было бы чудесно, – поддакнул Лоренс, убирая ноги подальше от воды, скопившейся на дне, – если бы мы знали, что, выйдя из лодки, отправимся покупать клубничное мороженое с содовой.

      – Почему бы тебе не подумать о чем-нибудь другом? Вечно ноешь! Неужели не надоело?

      – Нет, – признался Лоренс, немного поразмыслив.

      – На вот, возьми! – крикнул Эдди, подтолкнув весла поближе к брату. – Греби. Может, отвлечешься немного.

      Лоренс нехотя схватился за рукояти.

      – Это вредно для рук, – объяснил он, послушно налегая на весла. – Пальцы немеют. Гибкость пропадает.

      – Смотри, куда правишь! – нетерпеливо заорал Эдди. – Кружимся на одном месте! Какой, к черту, смысл вертеться юлой?

      – Лодка сама так идет, – пояснил Лоренс, стараясь изо всех сил. – Что я могу поделать, когда это само собой получается?

      – Пианист. Настоящий пианист, ни дать ни взять. Отдай