Свет. Майкл Джон Гаррисон

именно. Но ты же не говоришь мне всего, что тебе известно. Придется с чего-то начать.

      Он еще миг смотрел на нее. Она видела, как он что-то прикидывает.

      – Ладно, – устало проговорил он.

      – У меня деньги есть.

      – Не возьму я с тебя за это денег, – сказал дядя Зип. – Я так подумал: нам всем с этого дела может польза выйти. Даже Билли.

      Он улыбнулся собственным мыслям.

      – Билли я тебе за так отдам. Может, ты мне потом взамен бесплатную услугу окажешь.

      Он махнул ручкой, отметая возражения.

      – Все в порядке, не беспокойся.

      – Но я бы лучше заплатила, мне так спокойнее.

      Дядя Зип величественно поднялся со стула.

      – Ты быка за рога не бери так уж сразу, – ровным тоном произнес он. – Если примешь мои условия, я тебе скажу, где Билли искать. И возможно, намекну на его нынешние амбиции.

      – Я поразмыслю.

      – Не слишком долго.

      Во время концерта он устроил аккордеон на могучих бедрах. Теперь поднял, перекинул через голову и сыграл длинный вступительный аккорд.

      – А что для меня значат деньги? – вопросил он. – Не все сводится к деньгам. Я спускался к ядру, пятьсот световых пролетишь[12] – одни деньги. Там целые планетные системы разработаны дизайнерами, прихоти богачей ради. Там попадаются девки с херовыми наборами для генного сплайсинга, двухдневный курс для начинающих, э? Чтобы детишки жрать могли что попало. На Земле детишкам пятикратное ускорение[13] патчами разрешают. Снимают с кода сургуч, и – оп-па! – лихорадка субботнего вечера, метаболический коллапс. И ты знаешь, что говорят акулы бизнеса?

      – Что же они говорят, дядя Зип?

      – Говорят, у денег морали нет. Таким тоном, что усраться на месте можно. Они этим гордятся.

      В Кармоди шел второй час ночи, Тракт Кефаучи, раскинувшись на полнеба, сверкал ярко, как дядин аккордеон. Дядя Зип взял следующий аккорд, затем исполнил серию порывистых арпеджио, перетекающих в новую руладу. Набычил щеки и топнул ногой. Один за другим возвращались слушатели, извинительными улыбками приветствуя уловку Серии Мау. Было похоже, что они сидели в каком-нибудь баре вниз по Генри-стрит, ожидая, пока снова зазвучит музыка. Они принесли бутылки в коричневых пакетах и на сей раз привели с собой пару немногословных девушек. Девушки искоса поглядывали на дядю Зипа и быстро отводили глаза. Серия Мау прослушала еще одну композицию и растаяла бурым дымом.

      Дядя Зип – кремень-чувак, что говорить. Он торговал всем, за что согласны были платить, от культиваров для плотских утех до разумных татуировок, играл на суевериях невежд, готовых выложить кругленькую сумму для генетической идентичности с каким-нибудь удачливым элвисом. Ежедневно к нему наведывались амбициозные нервные мамаши, желая превратить своих чад в гениев.

      – Все хотят разбогатеть, – сетовал он. – А я ведь миллион гениев сработал, и что? Каждому подавай Бадди Холли, Барбару Стрейзанд, Шекспира. Но я тебе вот что скажу: никто уже не помнит, как эти люди в действительности выглядели.

      В общем-то, незаконное занятие. Чисто по приколу, как он любил говорить.

12

Как ранее отмечено, позиционирование автором миров гало в Галактике на этом расстоянии от центра противоречит современным астрономическим наблюдениям.

13

Отсылка к роману «Моя цель – звезды» Альфреда Бестера, где именно такой модификации организма подвергает себя Гулливер Фойл.