Стекло между нами. Валентина Кострова

лежать на диване, плевать в потолок и планировать рыбалку. Во мне еще бурлил азарт и вызов – смогу ли я с нуля поставить бизнес рядом со столичными акулами?

      Я был уверен в себе. Не жалел ни о чем. Лишь бы Варька, моя двадцатилетняя дуреха, забыла своего придурка-хахаля, из-за которого хотела броситься с моста.

      Как сейчас помню свое бешенство. Я тогда готов был оторвать тому ублюдку башку. Хотел рвать и метать за Варьку!

      Я растил ее с младенчества один, когда ее мать, редкостная тварь, решила, что слишком молода для семьи и детей, и свалила в закат с мимо проезжающим дальнобойщиком. Я еще некоторое время ждал, что опомнится, одумается, даст о себе знать… Захочет вернуться о дочери, в конце концов. Но нет. Она пропала с концами.

      После развода я дал себе слово, что моя дочь никогда не почувствует себя в чем-то ущемленной. Что неполноценная семья на ней никак не отразится.

      Спустя двадцать лет я не собирался терять свою дочь из-за какой-то там неудачной любви. Я готов был потерять обжитой дом, бизнес, друзей, связи, но не дочь!

      Поэтому по совету работающего с Варькой психолога я увез ее из города с плохими воспоминаниями. Как говорят, с глаз долой – из сердца вон.

      – Варь? Ты где? Возьми у меня пакеты.

      В ответ тишина.

      Черт! Мы же договорились, что она сидит и ждет меня дома.

      – Варь?!

      Я стащил с ног кроссы, и прошел на кухню, оставив пакеты на полу. Стола у нас еще не было.

      Дверь на широкую лоджию, опоясывающую квартиру с внешней стороны, открыта. Оттуда вместе со звуками улицы доносился тихий Варькин бубнеж.

      Сердце сжалось и понеслось вскачь. Паника накрыла мощной волной. Я даже на секунду забыл, как дышать.

      Двенадцатый этаж, ёпт! О чем я думал, подписывая бумаги?!

      – Варя! Не делай этого!

      Я ворвался на лоджию, в два прыжка подскочил к дочери и сдернул ее с широкого подоконника открытого проема остекленной лоджии. Сердце все еще грохотало в груди. Так и до инфаркта недолго. Не хватало еще оставить дочь сиротой.

      – Пап, ты охренел? – взвизгнула Варька, срывая с ушей наушники.

      – Что ты делала на окне? – срывающимся голосом допрашивал я, не выпуская ее локоть.

      Варька закатила глаза, толкнула меня в грудь и отошла. С характером, да, но проявляет его не тогда, когда надо. Хотелось надавать ей подзатыльников, чтобы в голове все встало на правильные места.

      – Музыку слушала. Псих!

      – Варь, здесь высоко! Не смей сидеть на подоконнике.

      – А где мне сидеть? – Варька развела руками, укоризненно указывая на голую квартиру и такую же лоджию.

      – Поехали в маркет. Выберем тебе кресло для лоджии, – кивнул я, принимая справедливый упрек.

      – Хочу плетеное, – капризно добавила Варя.

      – Хоть качалку, – согласился я, подкидывая в руке ключи с брелоком и обнимая дочь.

      Когда-нибудь меня отпустит, и я не буду вздрагивать от страха, что потеряю ее.

      Но… может, обнести лоджию решеткой?

      Декоративной?

      Двенадцатый