Сервер и дракон. Ханну Райаниеми

контрабандиста» мы заказываем фиш-энд-чипс. Мы с Эйлин здесь единственные посетители, и старик бармен называет ее по имени. Еда потрясающая, хоть и слишком жирная. Эйлин ест с явным удовольствием и запивает рыбу пинтой пива.

      – По крайней мере, ты не лишилась аппетита.

      – Учебка в пустыне Гоби учит ценить еду, – говорит она, и сердце у меня сжимается, когда она отбрасывает волосы назад. – Клетки моей кожи способны к фотосинтезу. В Сети ты такого не увидишь. Это ужасно. Ты постоянно голоден, но есть тебе не разрешают. Зато ты в постоянной боевой готовности. Моча у меня будет ужасного цвета все выходные – наниты будут выходить.

      – Спасибо, что поделилась.

      – Извини, солдатские шуточки.

      – Ты изменилась.

      – А ты нет.

      – Вообще, я тоже изменился. – Я отхлебываю пива, надеясь, что симбионт позволит мне опьянеть. – Я стал другим.

      – Спасибо, что приехал, – вздыхает она, – рада тебя видеть.

      – Да пожалуйста.

      – Нет, правда, это много для меня значит…

      – Эйлин. – Я блокирую симбионта. Говорю себе, что не знаю, о чем она думает. Честно. – Не надо. – Я допиваю вино. – Есть один вопрос… я очень много об этом думал. Ну, в смысле… – Слова не идут.

      – Давай, спрашивай.

      – Ты не обязана была этого делать. Уходить в армию, сражаться с монстрами. Если только…

      От этой мысли меня до сих пор дергает.

      – Если только ты не разозлилась на меня так сильно, что не захотела убивать тех тварей, одной из которых я когда-то был.

      Эйлин встает.

      – Нет. Дело совершенно не в этом.

      – Я тебя прекрасно слышу, не надо кричать.

      Она закрывает глаза.

      – Включай своего сраного симбионта и пошли со мной.

      – Куда?

      – На пляж, камушки кидать.

      – Зачем?

      – Потому что я так хочу.

      Мы спускаемся к пляжу. Светит солнце, чего не было уже пару месяцев. Возможно, к этому имеет отношение огромная Рыба, которая плавает где-то на горизонте. Ромбовидная морская звезда диаметром почти в милю.

      Мы идем вдоль линии прибоя. Эйлин бежит вперед, забегает в волны. Между двумя пирсами есть местечко, где лежит много плоских круглых камней. Эйлин подбирает пару штук, размахивается и делает умелый бросок. Камень несколько раз отскакивает от воды.

      – Давай, у тебя получится.

      Я пробую. Камень высоко взлетает в воздух, падает вниз и исчезает в воде, даже без всплеска. Я смеюсь и смотрю на нее. Лицо Эйлин залито мерцанием морской звезды и солнечным светом. На какое-то мгновение она превращается в ту самую девушку, которая позвала меня отмечать Рождество со своими родителями. Потом она начинает плакать.

      – Извини, – говорит она, – надо было сказать тебе раньше. Но я не могла.

      Она цепляется за меня. К нашим ногам подкатывают волны.

      – Эйлин, скажи, пожалуйста, что не так. Ты же знаешь, что я не всегда все понимаю.

      Она садится прямо на мокрый песок.

      – Помнишь, что я сказала Крейгу про младенцев?

      – Ну