Философия красоты. Карина Демина

названием.

      «Veuve Clicquot Ponsardin Brut».

      Ни больше, не меньше. Эгинеев уточнял стоимость – от полутора тысяч евро за бутылку. Странный выбор для мальчишки, который каждую копейку откладывает на открытие собственного дела. Более чем странный.

      Здесь два выхода: первый, Роман Сумочкин действительно сам свел счеты с жизнью, но уйти захотел красиво, отсюда и дорогущее шампанское, и редкий яд, и сама обстановка смерти. Возможно, но мало правдоподобно. Второй: Роман Сумочкин раскопал настолько ценную информацию, что конкуренты пообещали до конца жизни носить перебежчика на руках. Отсюда шампанское – праздновал победу. А яд? Служба безопасности Аронова следила за Сумочкиным и устранила, не дожидаясь, пока он передаст сведения конкурентам? Сами конкуренты «расплатились» с предателем? Ну и вариант третий: отравленную бутылку прислали… вопрос: кто прислал и зачем. Ответ… ответа нет.

      – И долго ты страдать будешь? – Верочка была недовольна. В последнее время Верочка постоянно была им недовольна. Верочка желала иметь собственную квартиру и считала, что Кэнчээри плохо старается, раз до сих пор не отыскал подходящий вариант. А в последнее время – страшно сказать – он вообще забросил дело с разменом. И это в тот момент, когда дело достигло критической точки – свадьба через неделю!

      – Ты в Черемушки ездил?

      – Ездил.

      – И что?

      – Ничего. – Меньше всего на свете Эгинееву хотелось говорить о Черемушках, размене и риэлторах, обещающих провернуть все быстро и недорого. Все равно у него, капитана Эгинеева, никогда не хватит денег на настоящий особняк, такой, как у Аронова. Как и следовало ожидать, Верочка завелась с полуоборота.

      – Я тебе говорила! Я просила тебя заняться! Я поверила, что ты справишься! Я…

      В такие минуты Эгинеев сестру ненавидел. Откуда только взялись эти визгливые нотки в голосе, это самомнение, эта непоколебимая уверенность в собственной правоте?

      – Ты меня не слушаешь!

      – Не слушаю, – согласился Кэнчээри. С Верочкой, когда она во гневе, лучше не спорить.

      – Ты написал заявление на отпуск?

      – Написал.

      – И когда уходишь?

      – Никогда. – Ну как объяснить Верочке, что его заявление не играет абсолютно никакой роли. Подумаешь, свадьба сестры, нормальные люди отгулами обходятся, а гражданин Эгинеев, видите ли, отпуск требует, да еще настоятельно так требует, напоминая, что уже три года в отпуске не был. Ну значит пойдет. В феврале. А что, хороший месяц, люди в горы ездят или в тропические страны, чай железный занавес рухнул, езжай, куда душе угодно.

      Вот такие, как Аронов и ездят. Новый год на Мальдивах, ужин в Париже, завтрак в Лондоне, уик-энд на даче губернатора Калифорнии… У Эгинеева тоже дача имелась. Два часа на электричке, пять километров по лесу, десять фанерных домиков, воды нет, газа нет, света нет. Зато есть свежий воздух и бесконечные грядки с помидорами… Отчего-то Верочка предпочитала высаживать именно помидоры, а Кэнчээри их тихо ненавидел за те