Дикарь. Карина Демина

честь.

      И опасность не меньшая. Сколькие отошли, приняв угощение из рук Императора?

      – Именно потому я и ждал твоего возвращения. Всякий раз, когда нуждался я в совете, я получал его. И советовал ты не ради выгоды своей либо храмов, но говорил, что думал.

      С мяса на пальцы потек липкий жир, и Верховный едва успел подставить под руку кусок сухой лепешки.

      – В том мой долг.

      – Не только твой. Но многие помнят не о долге, но о выгоде, – Император покачал головой. – Если бы ты знал, как они меня утомили.

      Мясо было сочным и сладким.

      – Окружили стаей шакалов. И воют, и ноют, и спешат подсунуть своих женщин, которых вдруг оказалось множество. И где они были, когда я искал свиту для моей Милинтики? – теперь голос дрожал от гнева. – Тех, кто будет служить ей в загробном мире верой и правдой? Кто сопроводит по радужной лестнице? Скрасит время ожидания? Позаботится? Почему тогда они молчали?

      Император откинулся на подушки, и кусок мяса, к которому он не прикоснулся, выпал, чтобы быть подобранным собакой. Другой пес нырнул под руку человеку, жадно облизав смуглые сухие пальцы его.

      – Они всего лишь люди. И сердца их полны сомнений, – произнес Верховный, надеясь, что выбрал правильные слова. – И поверь, мой повелитель, им воздастся.

      – Не сомневаюсь, – Император потрепал пса.

      И улыбнулся.

      Подумалось, что воздаяние куда как ближе, чем думают многие. Верховный покачал головой. Обычай, конечно, требовал уважения. Но и людей понять можно.

      – Но я не о том с тобой желал поговорить. Ешь, – это прозвучало приказом, и Верховный поспешно проглотил недожеванный кусок, чтобы принять шарик из чечевицы, щедро политый ароматным жиром. – Мне больно смотреть на твою худобу. Ты слишком небрежно относишься к вместилищу своей души.

      Жрец отвел взгляд.

      – Список мне предоставили. И тех, кто прислал служить моей жене истинную свою кровь, и тех, кто решил, будто может отделаться рабыней, которую приняли в род для того, чтобы честь оказать, – щека Императора дернулась. – Пусть это не заботит тебя.

      Жир обволакивал небо.

      Он был сладким. И теплым. И заставлял вспоминать о временах, когда Верховный был просто жрецом, которому далеко не всегда перепадала роскошь трапезы, не говоря уже о трапезе сытной.

      – Я же желал побеседовать об ином. Что ты думаешь о магах?

      Вопрос был, мягко говоря, неожиданным.

      – Презренные создания, полагающие себя равными богам, – сказал Верховный.

      – Все так же не любишь.

      Верховный склонил голову, признавая правоту Господина.

      – Никто их не любит. Но они нужны, – Император бросил кусок собакам, которые устроили возню. – Год от года их сила растет. И быть может, они вовсе не прокляты?

      Верховный промолчал.

      – Будь существование их противно воле Богов, неужели стали бы терпеть они и магов, и город их? Неужели не поразили бы презренных?

      – Порой боги дают людям право выбирать свой путь.

      – Именно, мой друг. Именно. И когда-то наши предки