Молодые короли. Николай Гумилев

бездны жизни…»

      Когда из темной бездны жизни

      Мой гордый дух летел, прозрев,

      Звучал на похоронной тризне

      Печально-сладостный напев.

      И в звуках этого напева,

      На мраморный склоняясь гроб,

      Лобзали горестные девы

      Мои уста и бледный лоб.

      И я из светлого эфира,

      Припомнив радости свои,

      Опять вернулся в грани мира

      На зов тоскующей любви.

      И я раскинулся цветами,

      Прозрачным блеском звонких струй,

      Чтоб ароматными устами

      Земным вернуть их поцелуй.

      Осень 1905

      Людям настоящего

      Для чего мы не означим

      Наших дум горячей дрожью,

      Наполняем воздух плачем,

      Снами, смешанными с ложью.

      Для того ль, чтоб бесполезно,

      Без блаженства, без печали

      Между Временем и Бездной

      Начертить свои спирали.

      Для того ли, чтоб во мраке,

      Полном снов и изобилья,

      Бросить тягостные знаки

      Утомленья и бессилья.

      И когда сойдутся в храме

      Сонмы радостных видений,

      Быть тяжелыми камнями

      Для грядущих поколений.

      Осень 1905

      Людям будущегоИздавна люди уважали

      Одно старинное звено,

      На их написано скрижали:

      «Любовь и Жизнь – одно».

      Но вы не люди, вы живете,

      Стрелой мечты вонзаясь в твердь,

      Вы слейте в радостном полете

      Любовь и Смерть.

      Издавна люди говорили,

      Что все они рабы земли

      И что они, созданья пыли,

      Родились и умрут в пыли.

      Но ваша светлая беспечность

      Зажглась безумным пеньем лир,

      Невестой вашей будет Вечность,

      А храмом – мир.

      Все люди верили глубоко,

      Что надо жить, любить шутя

      И что жена – дитя порока,

      Стократ нечистое дитя.

      Но вам бегущие годины

      Несли иной нездешний звук,

      И вы возьмете на Вершины

      Своих подруг.

      Осень 1905

      Русалка

      На русалке горит ожерелье

      И рубины греховно-красны,

      Это странно-печальные сны

      Мирового, больного похмелья.

      На русалке горит ожерелье

      И рубины греховно-красны.

      У русалки мерцающий взгляд,

      Умирающий взгляд полуночи,

      Он блестит, то длинней, то короче,

      Когда ветры морские кричат.

      У русалки чарующий взгляд,

      У русалки печальные очи.

      Я люблю ее, деву-ундину,

      Озаренную тайной ночной,

      Я люблю ее взгляд заревой

      И горящие негой рубины…

      Потому что я сам из пучины,

      Из бездонной пучины морской.

      Осень 1905

      Осень

      По узкой тропинке

      Я шел, упоенный мечтою своей,

      И в каждой былинке

      Горело сияние чьих-то очей.

      Сплеталися травы,

      И