Вся твоя ложь. Гарриет Тайс

допивая кофе, убирая тарелки, смахивая крошки с губ и возвращаясь на свое рабочее место с безупречной улыбкой.

      Входит Барбара Карлайл. На этот раз я не пытаюсь спрятаться – я гляжу прямо на нее, чтобы как следует рассмотреть. Ростом выше среднего, довольно худощавая, она практически не изменилась за последние десять лет. Только волосы приобрели более стальной оттенок, а вертикальные складки в уголках рта стали более заметными. Я срочно пытаюсь привести себя в порядок, обнаружив на юбке крошки от круассана.

      Барбара подходит и встает прямо напротив меня, слегка улыбаясь:

      – Сэди, рада видеть тебя на борту. Добро пожаловать. Надеюсь, теперь ты здесь надолго и уже не бросишь адвокатуру, как тогда?

      – Гм… Да… Извините за тот раз, так получилось…

      – Почему бы нам не пройти в мой кабинет, и я введу тебя в курс дела.

      Она поворачивается и проходит через приемную, не дожидаясь, пока я последую за ней. Я машу рукой Кирстен, бормоча по пути слова благодарности, и бегу вслед за удаляющейся Барбарой, пытаясь ее догнать.

      Один лестничный пролет, другой. Мы сворачиваем в коридор, который я слишком хорошо помню по своим ранним годам в Судейской палате – в этой комнате слева я постигала азы юриспруденции со своим первым наставником, а вот там я готовилась к своему первому судебному процессу. Я быстро пробегаю мимо всех этих воспоминаний и вхожу в открытую Барбарой дверь в самом конце темного коридора.

      – Вот мы и пришли, – говорит она. – Прости за беспорядок. Я пыталась одновременно вести сразу два дела. Вот теперь ты воочию можешь увидеть, почему мне срочно необходима помощь.

      Я оглядываюсь по сторонам. На всех доступных поверхностях валяются разбросанные документы, папки и файлы. Пол тоже покрыт какими-то бумагами. В комнате достаточно светло. Сквозь высокое окно, выходящее на Эссекс-стрит, проникают лучи солнечного света, но весь подоконник заставлен стопками книг, покрытыми толстым слоем пыли.

      Через открытое окно хорошо слышен шум уличного движения. В воздухе чувствуется сильный запах сигарет, несмотря на строгий запрет на курение в Судейской палате. Словно отвечая на мой невысказанный вопрос, Барбара пододвигает стул поближе к окну и садится, прикуривая серебристой зажигалкой тонкую сигарету. Она глубоко затягивается, а потом выставляет руку с сигаретой в открытое окно.

      Я усиленно пытаюсь контролировать выражение своего лица, чтобы выглядеть совершенно невозмутимо. Но натренированный годами допроса свидетелей взгляд Барбары способен по малейшим признакам определить мое истинное отношение к происходящему.

      – А кто, по-твоему, может запретить мне это делать? – спрашивает Барбара с хриплым смешком.

      – Полагаю, будет излишним напоминать вам о вреде курения, – смущенно бормочу я.

      – Дорогая, мне шестьдесят пять. И никотин все еще не убил меня, – иронично заявляет она, протягивая мне пачку сигарет.

      Ох, как это заманчиво. Почти что настоящее искушение. Скрежет спичек, вспышка пламени, сладкий