Двадцать килограммов. Николай Ободников

об этом? Ты ведь понимаешь, что я вернусь в комнату охраны?

      – О, я на это рассчитываю.

      Повинуясь странному порыву, Тима коснулся рукой металла. Ничего. Просто холодное безразличие, повстречавшее его ладонь. Даже загадочная вонь будто уменьшилась. Напряжение, вызванное жуткой предысторией турбины, понемногу спадало, и Тима позволил себе лёгкую улыбку.

      И улыбка умерла, не дожив и до секундного возраста.

      В недрах турбины раздался глухой шлепок, и заслышались звуки падения капель. Чересчур плотных, чтобы оказаться обычной жидкостью. Тима в испуге одёрнул руку. Он мог поклясться, что ощутил ладонью вибрацию, словно пробудился некий организм, чья злоба преобразовывалась в микроскопические толчки.

      – Эй, что там у тебя? – с беспокойством спросил Майский.

      Тима отступил на шаг. Ужас пошире распахивал ему глаза, чтобы он навсегда запомнил то, что видит; вдолбил это в память и по ночам просматривал в казематах кошмаров.

      Из стыков обшивки медленно просачивалась тёмная субстанция. Она капала на бетонный пол и образовывала лужицу из чёрного гноя и перекрученного, гниющего мяса.

      Не отдавая отчёта в собственных действиях, Тима вскрикнул и попятился. Услышал, как Майский выругался. На пятом шаге турбина подала признаки жизни. Сопло выдохнуло и стихло. Лопасти вентилятора едва заметно качнулись, сверкнув голодным блеском в луче фонарика.

      Турбина словно говорила: «Тимофей, мальчик мой. Хочешь посмотреть фокус с исчезновением пальцев? Достаточно лишь протянуть руку. Хотя зачем мелочиться? Полезай в меня целиком, и я прокачу тебя на самых острых штуковинах в мире!»

      Посыл был призрачным, но Тима прочувствовал его всей кожей. Он бросился к выходу из ангара, опасаясь услышать за спиной рёв авиационного движка. В разуме всплыла пугающая подробность: такой движок всасывал в себя около четырёхсот шестидесяти килограммов воздуха за секунду. За секунду, господи боже!

      Однако турбина так и не включилась.

      Очутившись в коридоре, Тима захлопнул дверь и постукиванием дрожащих пальцев, едва попадая по клавишам кодового замка́, перевёл дверь в режим охраны. Только после этого позволил себе выдохнуть. Откуда-то издалека доносился встревоженный голос Майского, но Тима его не слышал.

      Он не мог отделаться от мысли, что зло только что заглянуло в колодец его души и пустило в шахту чёрную слюну.

      2 Странный инцидент

      Сон был тяжёлым и дурманящим. Тиме снился солнечный аэропорт. Один из «боингов» находился на запасной полосе. Шла погрузка багажа. Тима забрасывал чемоданы и сумки на ленту самоходного транспортёра. Руки работали сами. Ощущение неминуемой беды стискивало грудь, но ничего не происходило. Ядро кошмара словно раздумывало, откуда ему лучше выкатиться.

      Зашвырнув на ленту тёмно-зелёный дамский саквояж, Тима ощутил порыв холодного ветра. В испуге огляделся. Люди пропали. Пустой и заброшенный аэропорт терял краски, выцветал. Словно издалека, возник рёв. Так могла рычать