Жены, которым не повезло. Евгений Сухов

мягко улыбнулся:

      – Усаживайтесь поудобнее, Маша, и не волнуйтесь. Вы пришли не в министерство. И даже не в соцзащиту. Вы пришли на рядовое производство. На фабрику, так сказать, где делаются телевизионные передачи. Кроме того, в этот кабинет, я думаю, до конца дня никто больше и не придет…

      Маша села в кресло поглубже, что получилось у нее с трудом ввиду дородной комплекции, и сказала:

      – Но ведь я все равно в гости пришла.

      – В гости, – согласился я. – Но не к министру и даже не к его заместителю, а к рядовому репортеру.

      – Я бы не сказала, что вы рядовой, – заметила Маша, потупившись.

      – Ну, пусть я буду лей… нет, скорее старший лейтенант, – улыбнулся я. – Чин все равно небольшой.

      – Умеете вы… это… – Она замолчала, не договорив.

      – Успокоить? – догадался я.

      – Ага, – кивнула Маша.

      – А вы уже успокоились?

      – Да, – слегка улыбнулась она.

      – Тогда рассказывайте, – предложил я.

      Маша какое-то время собиралась с мыслями. Я терпеливо ждал. Мне даже стало интересно, что такого у нее было ко мне, раз она так долго собирается и не решается начать говорить. Наконец Мария Афанасьевна выдохнула и проговорила:

      – Пашку снова хотят посадить…

      – Какого Пашку? – удивленно посмотрел я на Федосову.

      – Брата моего. Он, конечно, непутевый, но не убийца…

      – Ему что, предъявлено обвинение в убийстве?

      – Пока с него взяли только подписку о невыезде, – ответила Маша. – Но и он, и я чувствуем, что за ним скоро придут. Ведь настоящего убийцу полицейские найти не могут. Не найдут, так и отыграются на нем, ироды проклятые…

      – Простите, но чтобы, как вы говорите, «отыграться» на вашем брате и предъявить ему обвинение в убийстве, нужны веские улики, доказательства, – заметил я, как мне показалось, вполне резонно. – А их, как я понимаю, у следствия нет, иначе его бы уже давно арестовали и посадили в КПЗ, а с него, как вы говорите, лишь взяли подписку о невыезде.

      – Улики будут, – рассерженно посмотрев куда-то вдаль, заверила меня Маша. – Это только дело времени. Вы же знаете, как у них там все делается.

      – Я бы не стал так огульно утверждать. Если ваш брат никого не убивал, то откуда у следствия появятся улики, изобличающие его в убийстве?

      – Эх, Аристарх Африканыч, – снисходительно посмотрела на меня Мария Афанасьевна, как смотрят взрослые люди на несмышленого младенца. – Хороший вы человек, вот только очень наивный. Но ведь не все такие. Далеко не все. Ну, подбросят Пашке что-нибудь с места убийства, и привет. И загремит он под фанфары в четвертый раз.

      – У него что, три судимости уже было?

      – Да, три. Непутевый он у меня, я же вам уже говорила.

      – Непуте-е-евый, – протянул я. – Ничего себе непутевый – три ходки за спиной.

      – Ну, так сложилось, – опустила голову Маша.

      – А какая