Марой и хранители. Юлия Эфф

Мариэль в любви к нему. Разговор с шутниками, конечно, состоялся, но тогда уже было поздно. Пытавшуюся спрыгнуть со скалы в Лонию успели схватить в последний момент. От отца досталось сильнее всего.

      Праздники были испорчены, на месяц общение со сверстниками оказалось под запретом. И только Люсиль, уже имеющая дар портальщицы, пробиралась к нему. В один из зимних вечеров состоялся первый настоящий поцелуй – не украдкой, под прикрытием шуток или темноты, а смелый, когда можно было видеть лицо друг друга и блеск в глазах.

      Затем последовали второй и третий. Слияния не произошло: в Канонах Владычицы для проверки совместимости был прописан восемнадцатилетний возраст, а Люсиль на тот момент шёл только семнадцатый год.

      И после этого тоже. Как будто магия особого поцелуя оказалась растраченной на тысячу будничных. После дня рождения Люсиль они попробовали ещё раз, уединившись в секретном уголке кабинета сира Аурелия. Арман уловил на губах отчётливый карамельный привкус, медвяный до приторности. Любителем сладкого он не считал себя, но эта характеристика магии Люсиль умилила. «Сладкая моя», – стало постоянным эпитетом для последующих поцелуев.

      Несмотря на то, что слияния не произошло, влюблённых это не расстроило: им было хорошо вместе, что ещё требовалось? Приключения сира Дролля подали идею, как не разлучаться до девятнадцатилетия Люсиль. С портальным даром её и в пятнадцать бы взяли в Академию на особых правах, но герцог Аурелий объявил, не объясняя причин, что отпустит от себя дочь не раньше её девятнадцатилетия.

      Итак, на момент злополучного вечера Люсиль и Мариэль шёл семнадцатый год, Антуану – восемнадцатый, Арману – девятнадцатый. Наступило время понимать кое-что в сердечных делах.

      После наказания длиной в месяц разрешено было собраться у де Венеттов. На записки обиженная Мариэль не отвечала всё это время, и только от Антуана можно было узнать, что его дражайшая сестрёнка, очевидно, заключила сделку с шархалом, потому что теперь ему приходилось худо без настоящих друзей в обществе родственников и взбесившейся сестры.

      Когда Мари вошла в гостиную, Арман понял, что имел в виду Венетт-младший. Холодная, будто бы повзрослевшая, без следа наивной светлой девочки в тёмном взгляде. Она даже села не как скромная сирра – закинула под платьем нога на ногу, откинулась на спинку и всю встречу насмешливо взирала на друзей, ёжившихся под её взглядами, тонкими шутками и едкими намёками. Например, в присутствии сира Марсия она спросила Люсиль, умеет ли та уже строить порталы в спальню Армана – и на следующий день там появилась портальная заглушка.

      Доставалось всем, правда, он чувствовал, что его она всё же щадит, пока дело не касается отношений с Люсиль. Нечто мимолётное, нежное, проскальзывало в её обнимающих взглядах, словно Мариэль по-прежнему была влюблена, но старательно скрывала чувства под маской небрежности и язвительности.

      После визитов Мариэль госпожа Элоиза пила успокоительное, чтобы уснуть. К тому времени