Дерзкая галичанка. Наина Куманяева

Константиновна Веселовская-Могила из Бесарабии прибыла по приглашению вашей хозяйки Елена Матвеевна. А, cu toate că, în armonie!^[6] Я сама все выясню, – нетерпеливо сказала она, и ее каблучки бойко застучали в прихожей.

      Олег двинулся следом за ней, так и держа в руках шляпку с длинным черным пером.

* * *

      Елена Матвеевна, удивленная задержкой сына, уже подошла к дверям своей гостиной. Она видела вторжение дамы в красном, услышала болтовню на иностранном, но явно не французском языке, и взглянула на Олега, ожидая объяснений.

      – Полагаю, она имеет какое-то отношение к мадемуазель Ганне, – неуверенно произнес он. – Возможно, компаньонка…

      Посетительница с раздражением взглянула на него. Как могло случиться, что он не знал о прибытии ее корабля? Всех остальных пассажиров встретили на берегу.

      – Вы ошибаетесь, я – и есть та, которую вы называете мадемуазель Ганна, но просто называю себя немного иначе. Моя фамилия – Веселовская-Могила. Мой пакетбот прибыл несколько часов назад.

      – Но откуда?

      – Из Данцига.

      – Но почему из Данцига?

      – А как вы мне прикажете еще ехать из Польши, которая частью французская, частью прусская, а частью вообще ничья? – воскликнула девушка. – Я приехала сюда, потом ждала, ждала, пока, в конце концов, уже не могла ждать. Тогда я наняла извозчика и приехала сюда.

      – Вы – дочь моего кузена Константина? – удивлению Елены Матвеевны не было предела; подобное казалось ей совершенно невероятным, если, конечно, Константин не был женат на прекрасной великанше. Ему следовало бы упомянуть об этом.

      Как только Ганна повернулась к своей крестной, весь ее гнев моментально растаял при виде теплой приветственной улыбки.

      – Ах, si, я – дочь моего папы, а вы – Елена Матвеевна?

      – Об этом и спрашивать не стоит, – заверила ее хозяйка дома.

      – Ох, хресна мати! – воскликнула Ганна и бросилась в объятья Елена Матвеевна. Она на добрых три вершка^[7] возвышалась над своей крестной, что доставляло последней некоторые неудобства. Елена Матвеевна сделала попытку отклониться, но девушка удержала ее, и в тесных объятиях они прошествовали в большую гостиную.

      Елена Матвеевна инстинктивно почувствовала, что ее скромный будуар не устроит эту удивительную девушку. Олег следовал за ними, все еще со шляпкой в руках.

* * *

      – Странно, почему ты называешь меня хресной? Ты же знаешь мое настоящее имя, – произнесла Елена Матвеевна, но не осуждающе, а немного вопросительно.

      – Это значит «крестная мать».

      – Неужели! Подумать только, много лет я была хресной и не подозревала об этом!

      – Столько чувств, что следовало бы выражаться на французском, – улыбнулся Олег. – По-французски это будет…

      – Marraine, naturellement, – бросила девушка, искоса взглянув на молодого человека.

      Его мать недоумевающе нахмурилась.

      – Но тогда это был бы такой приятный южнорусский говор, не так ли, Олег?

      – Нет, это был бы Мольер.

      – Не обращай на него внимания. Он

6

А впрочем, ладно! (румынск).

7

Вершок – 4,45 см.