Дерзкая галичанка. Наина Куманяева

в незнакомой стране.

      Олег Аркадьевич от всего сердца желал, чтобы она вообще не сходила на землю. В его ушах еще звучали прощальные слова отца: «Двадцать пять лет – возраст более, чем зрелый, чтобы бесцельно растрачивать время. Моряк из тебя никакой. Чиновник – еще хуже, так уж женись, что ли, чтобы выйти в отставку приличным человеком. Так как ни одна невеста столицы тебя не устраивает, я послал Константину Михалычу приглашение с просьбой отпустить его дочь погостить у нас. Постарайся, если сможешь, понравиться ей до того, как она поймет, что ты представляешь из себя в действительности». Олега Аркадьевича попросту бесила подобная несправедливость. Кто как не papa приставил его к этому ничтожеству маркизу де Треверсе после той злосчастной истории с плотником? Кто как не он требовал от сына изучать науки в то время как остальные его сверстники жуировали на балах и некоторые действительно смогли сделать себе блестящие партии. И наконец кто как не родной отец собственным геройством зачеркнул перед сыном всякую надежду сделать сколь было путную карьеру?

      Увы. С той поры прошло почти три года, и только недавно они получили письмо, что девушка вот уже три месяца как выехала к ним. С той поры они не имели от нее вестей.

      – Так странно, у меня есть крестница, которую я и в глаза не видела, – продолжала Елена Матвеевна. – Я стала крестной матерью дочери моего кузена Константина, как они это называют, по доверенности, потому что Константин хотел, чтобы у девочки хоть один крестный был из России. И он поступил очень разумно. Ведь сейчас, как ты понимаешь… – она споткнулась на слове, помолчала, собираясь с мыслями, и продолжала: – Я имею в виду, сейчас, когда французы неистовствуют в Европе, а турки вот-вот отторгнут у нас Бесарабию по милости этого кривого беса…

      – Ах, maman, что вы такое говорите! Михайло Ларионыч прекрасный стратег!

      В глубине души Олег Аркадьевич был согласен с маменькой, ведь именно в бытность свою инспектором финляндской инспекции светлейший граф Кутузов указал на то, что вот собираются списывать прекрасный и годный еще к службе корабль «Всеволод», на котором служил Диргачев-старший. Государь внял голосу сухопутного генерала и капитан Диргачев продолжил служить на древнем левиафане, который вскоре схоронил его со всей командой.

      – Твой стратег только и умеет, что уклоняться от боя! Бедная девочка! В пятнадцать лет оказаться одной-одинешенькой в чужом краю, без отца, без матери! Хотя уж лучше бы она была полной сиротой, чем иметь такого отца.

      – Mais oncle Constan…

      – Мезальянс твоего дяди с этой валашкой более навредил нам в глазах общества, чем принес пользы. Государю, чтобы уберечь нашу семью от скандала пришлось держать кузена подальше от людской молвы. Но ведь бедный ребенок не виноват в том, что его мать взяли под венец прямо из сераля… Что стало бы с ней? Не знаю, что делала бы бедняжка, не пригласи мы ее.

      – У Ганны, должно быть, есть и другие родственники. Разве у Константина нет еще сестер или братьев? – спросил Олег.

      – Можно