Сто и одна ночь. Алена Занковец

усмехается, оглядывается – короткая передышка, я успеваю перевести дыхание, а затем борьба взглядов продолжается.

      – Камилла не проститутка, она моя подруга, – Граф улыбается одними уголками губ. – Я никогда не плачу за секс.

      Не сказать, что я очень сожалею о сказанном, но взгляд опускаю. Изучаю свои руки, сложенные на коленях. Длинные пальцы с короткими, ненакрашенными ногтями, почти у самой косточки на запястье – розовое родимое пятно. Слушаю, как приводит себя в порядок подруга Графа. Странно… Мне казалось, одежды на ней было куда меньше.

      Мягкие шаги по ковролину – и блондинка склоняется к Графу, все еще нависающему надо мной, для прощального поцелуя. Я внутренне сжимаюсь, приготавливаясь к очередной демонстрации пылкости, но поцелуй оказывается почти дружеским, лишь легкое касание губ. Камилла стреляет в меня взглядом – сквозное ранение, жизненно важные органы не задеты, – а потом внезапно наклоняется и так же целует меня.

      Я словно проваливаюсь в кресло, как в яму, – от неожиданности поступка, этого поцелуя на троих, резкого аромата мускусных духов, запаха пудры и тепла женского тела. И только потом вспоминаю, как сильно не люблю прикосновения.

      – Глеб пропадет. Уже пропал, – заявляет Камилла и щелкает крышкой пудреницы.

      Я невольно оборачиваюсь на звук. Подружка Графа прячет косметичку в сумочку. На Камилле бежевое закрытое платье чуть выше колена, туфли на невысоком каблуке. Легкий макияж. Соглашусь, проститутку она сейчас напоминает разве что именем.

      – Шампанское – в ведерке, презервативы – в шкатулке, – доносится уже из-за прикрытой двери.

      От этого намека меня словно кипятком в груди ошпаривает. Замерев, слежу, как Граф пересекает кабинет, достает бутылку из ведерка со льдом и, чуть взболтав, открывает ее с громким хлопком. Я ждала этого звука, но все равно сердце екнуло.

      Пена течет по стеклу, едва задевая пальцы Графа. Он берет с подноса два бокала в одну руку и одновременно их наполняет. Возвращается ко мне.

      – Предлагаю только шампанское, не презервативы, – говорит он, улыбаясь совершенно по-человечески, не похабно, не издевательски. – Ненавижу пить в одиночестве. Составите компанию?

      Моя первая реакция – отказаться. Но потом включается благоразумие, и я понимаю, что такой ответ его только рассердит. А мне и в самом деле не помешает сделать пару глотков после всего, что произошло здесь сегодня.

      Благодарю. Принимаю бокал. Пригубливаю – безумно вкусно. Пузырьки с дразнящим шепотом лопаются на губах.

      Граф садится напротив. Поигрывает напитком в бокале. Ждет.

      И я продолжаю свою историю.

      – Далеко живете? – спросил Глеб, мечтая одновременно услышать в ответ и «нет», и «да».

      – За рекой, только дом сняли, – сказал мужчина.

      Женщина повернулась к Глебу спиной. Она рассматривала более чем скромную обстановку гостиной, объединенной с кухней, а Глеб рассматривал ее. Ткань сарафана с нежностью льнула к лопаткам и округлым бедрам. Сквозь нее едва заметно проступала полоска нижнего белья.

      Он