Спецвыпуск «СовременникЪ». Антология, посвященная классику русской литературы Н. В. Гоголю. Антология

заползала по земле, отталкиваясь одной ногой: по-видимому, у неё был перебит позвоночник и действовала только одна лапа… Подоспевший Сашка ещё одним ударом камнем в голову собаки остановил предсмертные муки животного.

      – У, какая живучая! – сказал немного дрожащим голосом Сашка. Руки у него подрагивали, несмотря на всю браваду стойкого и непоколебимого в своих решениях охотника, каким он представлял самого себя. Трясущиеся руки говорили о том, что всё сделанное им в том момент было неординарным для психики в общем-то ребёнка. Шурка тоже такую смерть собаки принял тяжело, он был бледен и не мог, кажется, вообще произнести ни одного слова. Губы его подрагивали. Но начатое надо было доводить до конца. Иначе даже в глазах своего товарища любое малодушие выглядело бы позорно. Так им казалось, двум этим друзьям.

      Оставался ещё живым щенок. Он выпал на какое-то короткое время из общего пристального внимания приятелей. Но, закончив со взрослой собакой, они двинулись к нему. Он скулил и визжал, только слегка побитый камнями, пытался перескочить через двухметровый отвал, куда его загнали люди. Но тщетно.

      Минутную жалость, которая, по-видимому, возникла в сознаниях двух друзей, коль они всё-таки с меньшей решительностью стали подходить к щенку, им удалось преодолеть.

      Набрали они снова камней. И начали своё дело. Хватило двух точных попаданий, чтобы щенок затих. Голова у него была разбита, кровь залила всю морду, и выбитый глаз, словно смотрящий в небо, лежал рядом с головой.

      – Всё, – сказал Шурка, выбрасывая оставшиеся в руках камни и отворачиваясь от страшного зрелища. – Пошли отсюда.

      Они какое-то время шли молча, осознавая только что сделанное ими. Ужас этих смертей на тот романтический образ охоты, который видели они в добыче зверей, не походил совсем. А по замыслу, по тому, который прятали они в глубине души, должно это было выглядеть по-другому. Думали они, что это просто некое испытание, как школьный экзамен: смогут ли они умертвить предполагаемую добычу, если бы случилось им охотиться. Только выбранный метод, способ доказательства своей готовности к охоте выглядел жутко. И они, кажется, уже понимая содеянное, пошли подальше от этого места, к дальним рубежам мальчишьих игрищ. Но игра ни в ножички, ни в чижики как-то не клеилась, не увлекала. И друзья примерно через час своего путешествия решили пойти по домам.

      Возвращались той же дорогой, что и пришли.

      Ещё издалека они услышали непонятные звуки. Как будто кто-то плакал навзрыд, скулил и визжал одновременно. Робкое предположение закралось в души несовершеннолетних душегубов. Закралось и заставило вздрогнуть все нервные окончания невзрослых людей. Подходя ближе к тому месту, где совершилась расправа, они поняли: кто-то из их жертв остался жив. Они от этого понимания сразу даже остановились и недоумённо посмотрели друг на друга. Что им радоваться, что кто-то остался жив, ведь весь их пресловутый подвиг по избавлению жителей от собак уже не представлялся таким безупречным