Рог Мессии. Книга третья. Долина костей. Ханох Дашевский

новую жизнь, но потерпела неудачу и теперь хотела лишь одного: чтобы расставание было менее болезненным. Но как это сделать лучше, она при всём своём уме и находчивости не знала.

      О том, что полиция разыскивает Даниэля Эвена, говорил весь ишув. Рассказывали, что правой рукой Даниэля является некая Йегуди́т, но кто стоит за этим именем – не знали. Как и предполагал Йосэф, в квартиру на Ахад Гаам полицейские явились на следующий день. Несмотря на то что на берег страны Израиля Йосэф и Джуди сошли нелегально, для англичан не составило большого труда их вычислить, и роковую роль сыграло поведение Йосэфа на «Ифигении». Джуди и на этот раз оказалась права. Не арестовали их сразу только потому, что решили пока следить. Хотя в полиции быстро убедились, что мужу подпольщицы о месте её пребывания ничего не известно, отпускать Йосэфа не спешили. Но арест известного поэта не прошёл бесследно. В адрес верховного комиссара Палестины поступили протесты, среди которых выделялся подписанный Эйнштейном протест Американского еврейского комитета, и через несколько дней Йосэф вернулся домой.

      Опустошённый и сбитый с толку происходящим, оставшись один, он не знал, за что браться, что делать. Зато стихи, с которыми Йосэф никак не мог справиться, неожиданно получились. Вслед за потрясением, которое он испытал, пришло вдохновение. Йосэф знал, что такое случается. Он написал эти стихи внезапно, почти не отрывая карандаш от бумаги.

      Склонились даже пальмы до земли,

      И, не дождавшись ночи, солнце село,

      Когда надменных бриттов патрули

      Лишили вас отцовского надела.

      Теперь под вами ил морского дна,

      Над вами – ни надгробия, ни знака;

      Лишь ночью из небесного челна

      Глядят на вас созвездья Зодиака.

      Не шли вы, полумёртвые, в бреду,

      И не раскрылась перед вами яма, —

      На смертном поле жизни борозду

      Вам плуг судьбы прокладывал упрямо.

      Не догорел в пожарищах ваш прах,

      Не стали вы летучей грудой пепла, —

      Попутный ветер бился в парусах,

      Надежда ваша ширилась и крепла.

      Не добрались до вас, чтобы кнутом

      Гнать по базарной площади кругами, —

      Но западнёю стал вам отчий дом,

      Закрывший двери перед сыновьями.

      И если запылавший небосвод

      Вас не укрыл навеки адской тенью —

      То затонул ваш старый пароход,

      Полкилометра не доплыв к спасенью.

      Не штормовые волны, не туман,

      Не ураган, не вражеская сила,

      А только злая воля англичан

      У побережья судно потопила.

      Не суетись, седой британский лев!

      Они глубины моря не покинут.

      Но мы напрасно не растратим гнев,

      И будет меч из древних ножен вынут!

      Он восемнадцать медленных веков

      Нетронутым лежал под слоем пыли.

      И