Между Явью и Навью. Александр Мазин

сними с меня!

      – Рану покажи!

      – Амулет сними с меня, раб божий Андрей! – и видя удивление, добавил: – Я многое вижу, Хват. Уважь умирающего, возьми амулет! – Другой рукой монах развязал и стянул мешочек, протянул амулет Андрею.

      На мгновение стало страшно, но Андрей, пересилив себя, коснулся амулета.

      Полыхнуло серебром!

      – Избранник! Избранник среди нас! – Путята, казалось, забыл и о недавней битве, и о погибших дружинниках – настолько он был потрясен. Ратибор же молчал, пристально глядя на амулет.

      Потрясенный Андрей усилием воли отогнал от себя все лишние эмоции – об амулете можно подумать позже. Надо было все-таки попробовать спасти монаха.

      Рана у Алексия была прескверная. Вроде рана небольшая, но глубокая, да еще по правому боку, где печень. Уже светало, и было видно, насколько темна кровь на шерстяной власянице.

      Точно печень. Не жилец!

      – Перевязать надо, – крикнул Андрей Ратибору, но в этот момент Алексий цепко схватил его за руку.

      – Пустое, говорю тебе. Не трать время! – с явным трудом проговорил монах. – Повесь-ка на шею амулет, Хват, – твой он теперь, да в Киев ступай! – И, видя, что Андрей медлит, добавил: – Прошу. Ради Бога!

      Андрей медленно надел амулет на шею, заправил его под рубаху, и странное дело: вроде только что был он чуть теплый, но стоило его надеть – сразу будто бы стал ледяной. Взяв в руку амулет, Андрей понял, что не ошибся – был он на ощупь как лед, да к тому же весь мелко дрожал…

      Что-то Алексий говорил об этом…

      Засвистели стрелы!

      Время потекло тягуче как патока…

      Как-то совсем по-детски всхлипнул Путята и начал оседать на землю.

      Закричал страшно Ратибор, приседая и закрываясь щитом.

      А Андрей застыл, разинув рот в ужасе, глядя на ту сторону дороги, откуда из утреннего тумана выходили вооруженные луками воины.

      Те самые, которых порубила дружина три дня назад.

      Впереди шли угр в красной шапке, детина в волчьей шкуре и светловолосый балт с рассеченным наискось лицом. Увидев взгляд Андрея, балт оскалился, отчего рана зазияла еще больше, а затем коротким жестом указал остальным на него.

      Надо было двигаться, бежать, хотя бы встать с колен, но Андрей не мог. Он просто не успевал подняться. А стрелы уже летели в него.

      Ратибор прыгнул, выставляя вперед щит, закрывая им Андрея. Три стрелы отбить ему удалось, но четвертая, шедшая мимо Андрея, попала гридню в грудь.

      С тяжелым стоном тот упал на землю.

      Андрей наконец-то вскочил на ноги.

      Надо было бежать. Бросить амулет, который наверняка был целью нечисти, и бежать прочь, в лес! Оставить Ратибора и Алексия и уходить. На запад, прочь из русских земель, где убитые возвращаются и пробивают простыми стрелами броню! В Германию, в Эрфурт…

      Честь? Совесть? Ему платили всю жизнь за другое…

      Взгляд на мгновение замер на Алексее, Ратиборе, убитом Путяте…

      Простите меня…

      Чтобы принять решение, Андрею хватило одного мгновения.

      Подняв