Падение Левиафана. Джеймс С. А. Кори

здании Государственного совета. А мы и не узнаем, пока доктор Ли не получит тайный приказ пустить нам с тобой по пуле в затылки. Мы высоко стоим в пищевой пирамиде, однако Трехо по-прежнему всевластный деспот, а прецедентов тому хватало.

      – Я не могу об этом думать, – отрезала Элви. – Мне не до игр. Ни сил, ни энергии на это нет.

      – Ты могла бы не пересылать новых результатов Джиму и Нагате.

      Элви кивнула – но не в знак согласия.

      Фаиз кончиками пальцев прижал себе веки.

      – Малыш…

      Она остановила его.

      – Их больше, чем мы думали.

      – Чего больше?

      – Инцидентов. Таких, как в Гедаре. Мы видим только те пули, что свистят над самым ухом. Отключенное сознание – это почти попадание в цель, но я просила Очиду поискать другие аномалии вроде возрастания скорости света на Гедаре. Они все время возникают.

      – Как это – все время? – холодея, переспросил Фаиз.

      – Изменения при аннигиляции виртуальных частиц в системах Патриа, Фелицита и Кунулун. Изменения световой в системах Лета и Фархоум. Масса электронов в системе Хаза изменилась почти на две минуты. Масса электронов! По всей системе Святыня возросла сила тяготения на одну десятую процента – на шесть секунд.

      – Ну да, от каждого в отдельности волосы дыбом.

      – Это за одни сутки. Те, кто это проделывает, заглядывают нам прямо в окна, высматривают, чем бы нас всех прикончить, а я понятия не имею, как защищать от атаки физические константы. Рано или поздно они придумают, как запустить распад вакуума или еще что. Так что я намерена и дальше делать все, что могу, и, да, это значит – делиться данными. Потому что, если таким способом мы добьемся прорыва, оно того стоит. А если бедняге Ли придется меня за это убить, это уже не моя проблема.

      – Хорошо, я понял.

      – Трехо бьется за власть над империей. Я бьюсь за что-то похожее на вселенную, в которой есть жизнь.

      – Я понял, – повторил он, но она уже завелась и не могла остановиться. Пока не спустит пар.

      – Если есть шанс – хоть один на миллиард – понять, что это такое, я им воспользуюсь. Если за это придется платить – заплачу. Даже не задумаюсь. Открою бумажник, и пусть мироздание берет, сколько считает нужным. Такая игра. И, да, я очень-очень надеюсь, что Дуарте вышел из состояния овоща и сбежал заниматься тем, чем там занимаются на пенсии бывшие императоры, наполовину состоящие из этой сраной протомолекулы, потому что тогда, значит, Трехо не ради дворцовых интриг отвлекает меня от работы. Но кто это может знать? Только не я.

      Она замолчала, скованно, сердито качая головой.

      Фаиз придержался за скобу.

      – Чем тебе помочь?

      – Все тем же. Помоги мне делать дело. Будем надеяться, мы успеем вовремя.

      – Хорошо, – сказал он. – Это я могу.

      – Извини. Я не хотела…

      – Не за что тебе извиняться. Ты права. Я усвоил.

      Она взяла его за руку. Ее ладонь была холодной. И сухой. Она так исхудала, что он прощупал скользящие по косточкам жилки.

      – Прости, что и тебя втянула.

      – Тут и правда похоже на