Падение Левиафана. Джеймс С. А. Кори

перед собой.

      Общие коридоры освещались ярко, посаженные по средней линии растения под сквозняком из вентиляции шевелили широкими листьями. Они согласились на работу в марсианском Атерполе потому, что этот научный центр в системе Сол уступал только Земле и условия для родов здесь были естественнее, чем на любой космической станции, кроме, вероятно, Ганимеда. Жизель восхитилась, и Рохи тоже – поначалу.

      Они подошли к своей излюбленной лапшичной. На крошечной сцене сидел щеголяющий россыпью угрей молодой человек, тихонько пощипывал струны домбры, а на едоков не обращал никакого внимания. Кит сел, Рохи заняла место напротив. Им тоже было не до музыки.

      – Хочешь сначала сделать заказ? – спросил Кит самым нейтральным тоном.

      – Да.

      Рохи в одну минуту набрала на столике любимое блюдо и дождалась подтверждения системы. Три минуты они молчали – пока старик Джандол не вынес их заказ: для него ролл с яйцом и лемонграссом, для Рохи – ком чьен са. Кит отметил про себя, что она выбрала блюдо, которое ее всегда утешало. Джандол, не замечая напряжения или не интересуясь им, кивнул обоим и вернулся на кухню. Рохи склонилась над своей мисочкой.

      – Ну, – спросил Кит, – что ты хотела сказать?

      – Дослушай меня, ладно?

      Он кивнул.

      – По-моему, нам надо пока отложить этот контракт.

      – Рохи…

      – Нет, ты дослушай. – Она выждала, проверяя, замолчал ли он. – Знаю, на Марсе всего треть g, зато постоянная треть. Для первых месяцев развития постоянная гравитация очень важна. У него еще продолжается формирование внутреннего уха. И начинается рост костей. В первый год в организме происходит множество фундаментальных изменений, а мы даже на самом быстроходном корабле много месяцев будем проводить в свободном полете. Не хочу я видеть у него какой-нибудь из синдромов невесомости. Не хочу, чтобы ранние изменения организма потом мешали ему в жизни.

      И сделаю все, чтобы этого не допустить.

      – Продолжай.

      – Я смотрела график. Наши места на «Прайссе» охотно возьмут трое из нашей группы. Мы уложимся в расписание, даже если перепишемся на рейс «Наг Хаммади».

      – Если на него попадем, – уточнил Кит.

      – Я не говорю: давай откажемся. Не предлагаю отменить контракт. Я о другом.

      На щеку ей медленно выкатилась большая слеза.

      Она смахнула каплю, как предательницу.

      Кит глубоко вздохнул и выдохнул. И заговорил осторожно:

      – Ты плачешь.

      – Ну да. Мне страшно.

      – Чего ты боишься?

      Она удивилась вопросу: ответ как будто бы ясен без слов. Так и было, но он хотел, чтобы она все-таки высказалась вслух.

      – Я ведь не прошу тебя пожертвовать своей карьерой, – проговорила она.

      Этой «твоей» карьерой вместо «нашей» для него все было сказано. Кит догадывался, что понимает перемену в их отношениях, а теперь знал точно. Уголки ее губ опустились, и ему подумалось, что так она выглядела девочкой, задолго до их первой встречи.

      – Ясно, –