Тень чужого прошлого. Александр Михайлович Кротов

это для Ани уже стало сюрпризом.

      – То есть, я зря сюда пришла? – спросила женщина.

      – Конечно, зря! – ответила бабка. – Счастья это тебе не принесёт, точно говорю и без предсказаний. Ты сама всё увидишь и сама себе на свой вопрос ответишь.

      Ане заинтересовалась, но не торопилась с продолжением темы разговора, благо бабка пока сама успешно вела беседу.

      – Степан, сволочь такая! – громко закричала старуха. – Опять у двери подслушиваешь? Уходи!

      За дверью кто-то недовольно сказал:

      – Я не сволочь…

      – Ты ещё не передумала? – старуха резко обратилась к женщине.

      – Нет, – нетвёрдо сказала Аня.

      – Тогда я введу тебя в состояние, в котором ты ярче будешь понимать время прожитое, и ты отправишься в тот день, который тебя интересует, – сказала колдунья строгим, учительским голосом. – На прошлое повлиять ты не сможешь, но что-то узнаешь. Только помни, что если увидишь того, кого там быть не должно – не зови его с собой сюда! Запомни это! Строго настрого! Поняла? Не зови сюда никого, не выпускай. Никого. Точно усекла?

      Аня неуверенно кивнула, тогда старая женщина переспросила:

      – Что ты поняла? Самое важное. Быстрее только давай думай, скоро уважаемые клиенты придут…

      – Поняла, что буду понимать…

      – Не это!

      За окном завыл ветер. Видно безветренное утро быстро решило сменить настроение. Аня, недолго думая, высказала новое предположение:

      – Не смогу повлиять…

      – Опять мимо! Самое главное, что? – старуха будто была готова прогнать незваную гостью.

      – Не звать никого…

      – Вот это и главное! – со злой усмешкой сказала бабка.

      И начала колдовать.

      Точнее, делать вид, что колдует. Она махала руками, что-то шептала, один раз даже плюнула через левое плечо. Движения её были чёткими, и, казалось, не имели никакого смысла. Она зажигала и гасила церковные свечки, резала какие-то чёрные волосы на зеркале, тоже жгла их, бросала под стол немолотый горошек или мышиный помёт, и приговаривала слова:

      – Ходит-бродит покойничек, мучается, волосья раскидывает по загробному миру, желая дотронуться до живучести, а сделать ничего не может. Даже сама смертушка-смерть ему не поможет. Пусть сон-потусторонье ему жилище. Только в окно он взглянет, как в прошлое путь откроется. Холодной водой оно умоется, привидится, да отстанет. Останется покойничек покойничком, тенью тянучей, в углах дотла сгоревших домов могучей, наваждением сна деньского, а живые пусть по эту сторону мучаются…

      Аня перестала следить за логикой слов. Ей стало скучно. Она взглянула в единственное окно, что было в почти пустой комнате. За окном было серо и пасмурно, начал накрапывать дождь, но ветер стих: ветви яблонь стали неподвижными, отражаясь в окне чёрной паутиной…

      А старуха вновь сожгла какие-то волосы, противно запахло, и Аня, резко, без намёка на сонливость или усталость, быстро провалилась в сон, даже не успев хлопнуться головой об стол, на противоположном краю которого сидела