Сказки. Вильгельм Гауф

расхохотались, широко раскрыв клювы.

      Они смеялись громко и долго, пока из глаз у них не потекли слёзы. Халиф успокоился первый и закричал:

      – Вот забавно! За такое зрелище не жалко никаких денег. Досадно, что эти глупые птицы испугались нашего смеха, – они бы, пожалуй, ещё и петь начали.

      Тут визирь вдруг вспомнил, что смеяться-то им, пока они аисты, не позволяется. Он поспешил сказать об этом халифу, и тот воскликнул:

      – Клянусь Меккой и Мединой, плохая это будет штука, если мне придётся на всю жизнь остаться аистом! Вспомни-ка это глупое слово, которое нам нельзя забывать. Мне оно не приходит в голову.

      – Мы должны три раза поклониться на восток, – ответил визирь, – и сказать: «Му… му… му…»

      Они обернулись к востоку и поклонились так низко, что упёрлись клювами в землю. Но – о горе! – волшебное слово выскочило у них из памяти. Сколько ни кланялся халиф, сколько ни тянул визирь своё «му… му… му…», они не могли его вспомнить и как были, так и остались аистами.

      3

      Грустно бродили Хасид и Мансур по полям, не зная, что им теперь делать. Сбросить с себя перья они не могли, возвращаться в город, чтобы объявить о себе, тоже не стоило, ведь никто не поверит аисту, что он халиф. А если и поверят, разве жители Багдада согласятся иметь правителем аиста?

      Прошло несколько дней. Халиф и визирь кое-как питались дикими корешками, да и тех не могли как следует разжевать своими длинными клювами. Лягушки и улитки их не соблазняли: они боялись испортить себе желудок этими лакомствами.

      В этом печальном положении у них было только одно удовольствие – летать. Они часто прилетали в Багдад, садились на крыши и смотрели, что делается в городе. В первые дни было заметно, что жители Багдада очень горюют и беспокоятся. Но дня через три-четыре наши аисты, сидя на крыше дворца, вдруг увидели пышное шествие. Послышались звуки барабанов и флейт. Какой-то человек в роскошном, ярко вышитом халате проехал по городской площади на прекрасном чистокровном коне, окружённый многочисленной свитой. Половина жителей Багдада бежала за ним следом с громкими криками:

      – Да здравствует Мизра, наш повелитель!

      Аисты на крыше дворца переглянулись, и халиф Хасид сказал:

      – Понимаешь ты теперь, почему я заколдован, визирь? Этот Мизра – сын моего смертельного врага, злого волшебника Кашнура, который затаил на меня злобу. Но я ещё не потерял надежды спастись. Полетим со мной, мой верный товарищ, в священный город Медину, – может быть, мы освободимся там от чар жестокого колдуна.

      Они поднялись с крыши дворца и полетели в сторону Медины. Однако с летанием дело у них обстояло довольно плохо: халиф и визирь ещё мало упражнялись в этом искусстве. Не прошло и двух часов, как визирь начал стонать и охать и наконец жалобно проговорил:

      – С вашего разрешения, господин мой, я больше не могу. Вы летите слишком быстро. К тому же сейчас уже вечер, и нам следовало бы присмотреть себе место для ночлега.

      Хасид послушался своего визиря. Взглянув