Большое знахарство Короткого Лука. Джеймс Уиллард Шульц

с моим врагом. Мы успокоились, расслабились, и начали это обсуждать. Летящая Женщина и ее мать вернулись со склада, девушку трясло, и она дрожащим голосом спросила:

      – Он ушел, точно ушел?

      – Да. Они ушли, все, как испуганные собаки с поджатым хвостом, – ответила Ворона, а Земная Женщина описала, как я понял, что Короткий Лук замышляет недоброе, и заставил его отказаться от своего намерения.

      Сатаки сказала:

      – Сильна, очень сильна магия талисмана, который носит с собой Короткий Лук; хотя мы были за закрытой дверью, Летящая Женщина почувствовала сильное желание выйти к нему.

      Летящая Женщина с тоской посмотрела на меня и простонала:

      – Он делает меня такой больной, такой усталой! Можешь ли ты сделать так, чтобы он больше не приходил сюда?

      – Если только убить его…

      – Этого мы сделать не можем, – вставил Эли. – Подумай только, что скажет нам Вороний Колчан, если следующей зимой по нашей вине кри следующей зимой откажутся с нами торговать?

      Сатаки сердито добавила:

      – Ничего, все изменится, когда наши люди вернутся из набега на Ворон, уж они-то положат конец проискам Короткого Лука!

      Эли бросил на меня хмурый взгляд. Он хорошо знал неуправляемый темперамент, которым обладал Три Звезды. Судя по всему, война между Кровью и кри была неизбежна!

      – Не нужно ничего говорить Короткому Луку о том, что он пытался сделать с тобой там, в оврагах! – сказал Пирсон.

      – Как и о том, что ему это не удалось, – ответил Эли. – Мы должны повнимательнее за ним наблюдать, а он пусть расслабится в своих попытках преследовать нас.

      – Я не хочу убивать Короткого Лука, – сказал я.

      – Разумеется, лучше позволить ему убить тебя, – ответил Роуз.

      Ночь прошла спокойно. Утром, уже ближе к полудню, пароход «Красное Облако» вернулся, привезя Киппа. Все мы приветствовали моего партнера, а потом занялись товарами, которые он привез, и делами со скупщиками меха, которые также прибыли на «Красном Облаке».

      Мы ждали скупщиков меха, и с их прибытием для нас настали суматошные дни. Меха требовалось под присмотром скупщиков рассортировать по размеру, качеству меха и выделки – каждую из 4113 бизоньих шкур им нужно было показать, сперва со стороны меха, потом с внутренней стороны, а это требовало много времени и больших трудов. Они на взгляд оценивали качество шкур: самыми ценными были с темным мехом, добытые в ноябре и декабре. Затем шкура переворачивалась и ее мяли с внутренней стороны, чтобы оценить качество выделки.

      Однажды вечеров во время этой проверки Джон Говей, торговец из Бостона, спросил меня, сколько бизоньих шкур из всех, добытых индейцами, выделываются таким образом.

      – Примерно одна из десяти, – прикинул Кипп.

      – Но ведь здесь четыре тысячи шкур, значит, за эту зиму убито было сорок тысяч бизонов? – изумился Говей.

      – Убито было намного больше. Каждая индейская семья использует множество шкур для собственных нужд – для одежды, одеял, вигвамов.