Эмигрант с Земли. Сергей Цветов

копейки, не решаться обзаводиться семьей, боясь за будущее детей. Любая мать, наверное, желает счастья своим детям, в первую очередь, и если сын ее уедет в Америку, к примеру, где – кто спорит – получше, чем у нас, это будет отличный вариант. А уж если практически в рай… Пусть навсегда, – но зато есть предсказуемое будущее хоть у сына… Пусть мама простит за то, что уехал, за то, что обманул, но… не мог он иначе. Володя выбрал судьбу, которую предоставил ему сумасшедший по вероятности случай. Он выбрал дорогу, по которой, может, еще никто не ходил. И он не бежал с Земли, от трудностей («0й, ли?»), просто он выбрал неизведанное, его поманили новые знания, жажда открытий. Это его мечта. Кто откажется от мечты? Любой бы поступил как он, Володя в этом уверен. Все стремятся к лучшему. Все ищут славы, богатства, любви, благополучия, все стремятся к этому, все идут вперед, кто не упал и не испугался (такие чаще ищут халявы), – таков закон природы. Володе выпало узнать будущее, перескочить через время и пространство – и он не мог отказаться. Пусть мама поймет и простит. Помочь им он как-нибудь постарается.

      Такие мысли и чувства одолевали двух таких разных представителей одной человеческой расы, пока они летели в самолете в Москву.

      Володе уже второй раз довелось побывать в Москве. Он жадно смотрел на изменившуюся за 10 лет столицу некогда Великой Родины – СССР, а ныне России. Красиво: великолепные старые здания, церкви, Кремль, величественные станции метро; добавились яркие вывески, реклама повсеместно, шикарные магазины, иномарки кругом. Москва сильно изменилась.

      Они – Аэлита и Володя – прилетели утром и до вечера ездили по Москве и в метро, и на трамвае, и на автобусе, и на такси. Катались, вспоминали старое (Аэлита бывала в Москве ежегодно с 1996-го года) и выделяли новое – плохое и хорошее. В восемь часов вечера приехали в Мытищи, к «земляку» Аэлиты, к ее, так сказать, резиденту, а по земной роли – скромному искусствоведу, убежденному холостяку, страшно интеллигентному, даже со странностями, человеку лет пятидесяти, Максиму Петровичу Птицыну. Кстати о нем, о настоящем – марсианине – ни Аэлита, ни он сам не распространялись. Володя заикнулся было спросить что-то о его «той» жизни, но он твердо и в то же время корректно заметил: – «Ни к чему это вам, молодой человек.»

      Вообще разговоров у Максима Петровича с Аэлитой было не много. Такое общение происходит между коллегами, занятыми одним общим важным делом. И видно, что они оба прекрасно разбираются в своей работе, а окружающим их специальные вопросы будут либо не интересны, либо сложны, либо лишни (секретно). И потому их настоящее общение проходит больше на неком телепатическом, несемантическом уровне. А снаружи – простенькие фразы о бытовом, о житейском.

      Часть 2

      «Эмиграции… замыкают развитие и

      утягивают людей из живой деятельности в призрачную.»

А. И. Герцен