Чары колдуньи. Елизавета Дворецкая

щелочки, несите ему слово мое сильное, слово мое злое, губительное! Отнимите у него силу, удачу и мощь, чтобы был он слаб и безгласен, как мертвец! И как мертвое тело лежит, не встанет, не шелохнется, так и Аскольд, сын Диров, князь полянский, так же был бы немощен и бессилен, от слова моего злого беззащитен!

      Какие-то неразличимые темные тени вихрем вились вокруг нее; она собирала у себя из-под ног черный прах от множества погребальных костров и горстями бросала его в воздух. Темные тени подхватывали крупинки праха и мигом уносили; слышались вопли, визг, жесткий шелест невидимых крыльев, рычание, дикие крики, от которых хотелось сжаться и уйти как можно дальше. Дивляна помнила, что уже слышала подобное: в тот раз ей в руки попал посох старой ведуньи, где жили прирученные старухой игрецы, которые после смерти хозяйки остались не у дел и могли причинить множество зла… У этой черной женщины тоже имелись свои духи-помощники. И их насчитывалось во много раз больше, чем обитало когда-то в старухиной клюке, и сила их была во много раз больше.

      – Как приговорено, так и будет! – раздавался голос Марены, но ее саму уже не было видно среди сгустившейся темени. – Тебе печаль-тоска, как сухая доска, мрак и чернота, вечная кутерьма…

      Голос отдалялся, постепенно таял в темноте внизу… А потом Дивляна очнулась, будто рывком; кто-то был рядом, кто-то прикасался к ней, что-то с ней делал… Еще полная ужаса от увиденного, она дернулась, попыталась сесть, прижала руки к груди, чтобы защититься… И увидела перед собой Елинь Святославну, держащую одеяло. Дивляна лежала на собственной постели, а Снегуля, уже сняв с княгини черевьи и промокшие насквозь онучи, обтирала ей ноги.

      – Ох! – Дивляна смотрела на обеих женщин, едва веря глазам. Княгиня даже не понимала, когда успела заснуть; ей казалось, что она путешествовала по Нави очень долго, а очнулась она чуть ли не раньше, чем заснула, точно во сне ее переместило по времени назад. Поэтому молодая женщина не была уверена, на каком свете находится, сомневалась, что очнулась по-настоящему. – Что… долго я спала?

      – По дороге тебя сморило, пока Обрад нес сюда. – Воеводша сочувственно кивнула. – Все, голубка, отвоевалась ты на сегодня, пусть народ гуляет, а твое дело кончено. Теперь спи-отдыхай. Не мерзнешь уже? Может, теплого выпьешь?

      Но Дивляна покачала головой, улеглась поудобнее и натянула до носа одеяло, которым ее накрыла старуха. Мир вернулся в привычные пределы. Выходит, ей удалось заглянуть в Навий мир, одновременно не упуская из виду и Явь; волхвы умеют это делать, а она, хоть и не была волхвой, все же немало их имела среди недавних предков. Она еще была полна своим видением, но рассказывать о нем не хотелось – будто что-то замыкало ей уста. А услышав голос Елини, Дивляна вдруг сообразила, чей голос, предлагавший ей смотреть, слышала во сне. Это был голос ее умершей бабки, знаменитой волхвы Радогневы Любшанки.

      Глава 4

      Княгиня